— Как видите, мы продали уже довольно много экземпляров, — заметила она, показывая на внушительную брешь в некогда сплошном ряду книг. — Откровенно говоря, сейчас ваша книга — наш самый ходовой товар.

— Полагаю, вы сами не читали ее? — Он вопросительно выгнул бровь, глядя на нее и одновременно снимая колпачок с ручки.

— Как раз напротив, хотя, признаюсь, эта книга не из тех, каким я обыкновенно отдаю предпочтение, — ответила она. — Но, взявшись за ваш роман, я не смогла отложить его в сторону, пока не дочитала до конца, — и не спала потом до глубокой ночи. Самое интересное, что комментарии, которые до сих пор попадались мне на глаза, относились в основном к сюжету, что-то вроде «захватывающая погоня в угнанном автомобиле», как гласил анонс на обложке. Но меня прежде всего поразил язык. Он почти… книжный, литературный. Согласитесь, это совсем не то, чего можно ожидать от триллера.

Рэндалл выглядел страшно довольным, как школьник, получивший золотую звездочку от своего учителя.

— Спасибо за комплимент. Но у меня такое чувство, что вы все равно польстили бы мне, даже если бы книга вам не понравилась.

— Пожалуй, вы правы. Честность — не самая лучшая политика в моем бизнесе, — со смехом ответила она. — Хотя со своими покупателями я стараюсь быть честной. Если мне кажется, что кому-то книга может не понравиться, я прямо говорю об этом.

— Но самолюбие автора, голову которого уже вскружил успех, вы готовы пощадить? — поддразнил он ее, и его голубые глаза озорно блеснули.

— А вот теперь вы вкладываете свои слова в мои уста, — парировала она. — Разве я говорила, что у вас головокружение от успеха?

— Даже после того, как я только что самым бессовестным образом вынудил вас сделать мне роскошный комплимент?

Улыбнувшись, он взял в руки экземпляр своего романа, размашисто расписался на нем и протянул ей, держа раскрытым на титульной странице. Опустив глаза, она с удивлением отметила, что автограф адресован ей:

«Линдсей, вы согласитесь поужинать со мной сегодня вечером? Ваш покорный слуга, Рэндалл Крейг».

— За мой счет, — поспешил добавить он, когда она озадаченно посмотрела на него. — Книга, я имею в виду. Я хотел, чтобы у вас был свой собственный подписанный экземпляр. — Вытащив бумажник, он извлек оттуда две хрустящие купюры и протянул их ей — это были первые деньги, полученные ею непосредственно от автора. — А насчет ужина… — Он говорил преувеличенно небрежным тоном, словно намекая на то, что это всего лишь дружеское приглашение. — Я еду в Монтерей на конгресс и поэтому решил остановиться в вашем городе на ночь. Кроме того, я надеялся, что вы позволите мне искупить свою вину за то, что давеча подвел вас.

Из авторской биографии Рэндалла Линдсей знала, что он живет чуть выше по побережью, в Сан-Франциско. Не настолько далеко, чтобы не вернуться туда и без проблем успеть утром к началу конгресса в Монтерее. Она вдруг подумала: а не остался ли он специально для того, чтобы поужинать с ней? Перспектива выглядела заманчивой, пусть даже он таким образом лишь приносил свои извинения.

Но у нее было неотложное дело нынче вечером — заседание книжного клуба, на котором она председательствовала.

Впрочем, с этим вполне справится Керри-Энн, решила она. Сестре все равно придется присутствовать — они с Олли будут продавать кофе и булочки. Неужели она хочет слишком многого, ведь надо всего лишь приглядывать за порядком и, в крайнем случае, пробить несколько чеков? Не успев сообразить, что она делает, Линдсей услышала собственный голос:

— С удовольствием поужинаю с вами, мистер Крейг.

Она предложила сходить в небольшой итальянский ресторанчик за углом, куда часто водила заезжих авторов. Место было достаточно уединенное, но без излишней романтичности, так что она не будет особенно терзаться угрызениями совести из-за того, что приняла предложение Рэндалла, незадолго до этого отказав своему приятелю. Хотя у Гранта нет повода для обиды и возражений. «Это всего лишь бизнес», — сказала она себе. Знакомство с авторами являлось его неотъемлемой частью. Что же делать, если в данном конкретном случае автор оказался очаровательным и обаятельным мужчиной? Это не имело для нее особого значения.

* * *

Линдсей прибыла в заведение Паоло за несколько минут до назначенного времени, посему до появления Рэндалла ей удалось занять один из уютных столиков, притаившихся в задней части ресторанчика, у дровяной печи. И уже через полчаса, благодаря живительному воздействию бутылки красного вина, итальянской закуски «ассорти» и волшебных fettucine al limone[42]Паоло они были счастливы настолько, насколько это было возможно в подобной ситуации.

— Я и не подозревал, что такие спагетти подают за пределами Италии, — сказал Рэндалл, отламывая хлебный мякиш, чтобы собрать с тарелки остатки соуса. На лице его отражалось столь неподдельное удовольствие, что Линдсей ощутила, как в груди у нее зарождается теплое чувство к нему, которое при всем желании нельзя было посчитать проявлением делового интереса.

— То, что Паоло не может вырастить или купить здесь, он закупает на родине — даже муку, из которой готовят спагетти.

— Неудивительно, что у них такой божественный вкус. — Рэндалл сунул в рот последний кусочек пропитанного соусом хлеба и принялся медленно жевать, закрыв глаза, словно мысленно принимая причастие, прежде чем запить это удовольствие глотком вина. — Когда я был маленьким, мы каждое лето по целому месяцу проводили в Италии с семьей отца, — сообщил он ей. — Они жили в маленькой деревушке Монтепульчиано, к югу от Сиены. Для меня с братом это был рай на земле. Мы ели, как короли, целыми днями бегали по улице босиком, и нас безбожно баловали наши nonnas[43]и tias[44].

Линдсей вспомнила, как впервые ощутила дуновение соленого ветра на своих щеках и ласковое тепло волн, щекочущих ее босые ноги, когда брела по берегу океана здесь, в Лагуне Голубой Луны. Тогда она решила, что, наверное, умерла и попала в рай. — Ну, и как так вышло, что, имея отца-итальянца, вы обзавелись фамилией Крейг? — поинтересовалась она.

Он улыбнулся.

— Энтони — мой отчим.

— Ага, тогда понятно.

— Хотя я всегда относился к нему, как к родному отцу, и воспринимал соответственно, — продолжал Рэндалл. — Пожалуй, это одно из преимуществ того, что твоя мать выходит замуж второй раз, когда ты еще совсем мал. Впрочем, наверное, все-таки дело в том, что Энтони оказался славным малым. К тому же я практически не знал родного отца, пока не стал взрослым. — В его голосе прозвучали горькие нотки, и он печально улыбнулся ей. — Но, как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Полагаю, что все писатели — хорошие, во всяком случае, — вырастают из трудного детства, так что я должен быть благодарен ему хотя бы за это.