Тут Башкирцев спохватился, что хватил лишку со своими воспоминаниями и перед ним находится капитан полиции, а не бывший однокашник, и сидят они в кабинете этого самого капитана, а вовсе не в ресторане. И заткнулся. Но ненадолго. Молчать Коля Башкирцев просто не мог.

Организатором мероприятия был Борик Басов, который гостит в городе по причине ностальгии. Живет он в Германии, женат на немецкой аристократке-миллионерше. И у него тоже своя галерея в Берлине и бабок немерено. А ведь ничего собой не представлял как художник – полнейшее зеро! Но импозантный, и дядька у него в министерстве. А теперь еще и жена аристократка. Как жизнь повернула, а?

Хорошо посидели, выпили, как водится, пели, правда, без гитары. Договорились встречаться и не пропадать из виду. Борик Басов – тот вообще всех пригласил к себе в Германию, в фамильный замок, обещал прислать вызов. Треп, конечно, и художественный свист, но все равно приятно. Девчонки визжали, целовались, хохотали. Потом всей компанией бродили по ночному городу, пугали людей и в итоге нарвались на полицейский патруль. Ну, пришлось сунуть им… Тут Коля опять прикусил язык, вспомнив, что он не на дружеских посиделках, а в полиции.

О таком свидетеле всякий следователь может только мечтать. Художника не пришлось понукать и вытаскивать из него клещами каждое слово. Он рассказывал что знал, не дожидаясь наводящих вопросов.

– А кто еще из женщин был на встрече, кроме Зинаиды Ермаковой? – спросил капитан Мельник, когда поток признаний художника иссяк.

– Леночка Рубан! – выпалил Башкирцев и осекся, с ужасом глядя на капитана Мельника. – Значит, это правда?

– Что именно?

– Что ее тоже… убили? Я как-то сразу не сообразил. Марина… это моя жена, говорила, что вроде несчастный случай, у нее подруга работает в издательстве. Значит, и ее тоже, Леночку?

– А женщина по имени Роксана Пухова вам известна? – Капитан Мельник оставил без внимания вопрос художника.

– Роксана Пухова? Нет. А что, ее, эту Роксану… тоже?

– Вы уверены, что ее не было на встрече? – повторил Мельник.

– Конечно, уверен. Что я, наших девочек не знаю?

Капитан Мельник испытующе смотрел на художника. Тот, в свою очередь, смотрел на него честными глазами человека, которому нечего скрывать.

Футболист Аркадий Костенко ошибся – это оказалась встреча не одноклассников, а соучеников, студентов художественной студии, с одним из которых у Зинаиды Ермаковой когда-то был роман. Знай Аркадий это, он обиделся бы еще больше.

Это была ниточка, и капитан Мельник осторожно потянул за кончик…

Менеджер брокерской фирмы, где работала Роксана Пухова, маленький простуженный человечек в туфлях на высоких каблуках, покопался в сейфе и достал список ее клиентов. Он уже дал показания и не понимал, зачем снова понадобился полиции. Время от времени он громко чихал, каждый раз прикладывая руки к груди и извиняясь.

– Как только начинается осень, сразу же такая ерундистика, извините великодушно, – сказал он грустно. – Роксана Пухова была замечательным работником, в ней было что-то… – Он пощелкал пальцами в воздухе и доверительно нагнулся к капитану Мельнику. – Вы понимаете, о чем я! – Капитан не понял, но на всякий случай кивнул. – Знаете, у нас хорошие сотрудники, но Рокся… ей можно было поручить самого трудного клиента, она держалась как настоящая дама. Именно она работала с господином Басовым по двухкомнатной в центре. Когда я увидел господина Басова, я сразу понял – это клиент Рокси. Знаю я таких – капризные, требовательные, нудные, но Рокся умела находить с ними общий язык. Этот Басов посмотрел одиннадцать квартир и ничего не выбрал – и то не так, и это, только голову морочил. Я сказал Роксе, кончай с ним, пусть катится в чертовой матери, кишкомотатель. А она отвечает: нет уж! Я на него убила столько времени, теперь не выпущу. Купит он квартиру, Вадюша, как миленький. Это я Вадюша… – Он вдруг всхлипнул, широко раскрыл рот, зажмурился и рявкнул: – А-а-п-п-чхи! – Капитан Мельник вздрогнул. – Извините великодушно! – Мужчинка приложил руки к груди. – Проклятая осень!

Мельник молча рассматривал список клиентов.

– Вы что… – спросил вдруг менеджер. – Вы думаете, это он? – Он подождал немного, но капитан молчал, делая пометки в своем блокноте. – Такой запросто может! – покачал головой менеджер. – Бедная Рокся!

– Пережить один день! Всего один день! – думала Ирина, разглядывая себя в зеркале, отмечая тени под глазами, новые морщинки и новые седые ниточки в волосах. Войти в клетку с хищниками, выставить себя на обозрение. Выдержать, а где взять силы? Нет сил, на исходе. Скорей бы заканчивалась вся эта история. И в полицию ее таскают, и обыск снова делали, и подписка о невыезде…

Отпевание было назначено на двенадцать в церкви при кладбище. Прощай, Анатолий, прощай навсегда. Потом поминки. Выдержать. С высоко поднятой головой. По недомолвкам подруги Гели, той самой блондинки, которая рыдала в «Белой сове», она представляла себе, что говорят в городе. «Какие люди сволочи! – восклицала Геля, то ли по простодушию, то ли лицемеря. – Чего только не придумают!» Она бы с удовольствием рассказала, что именно они придумали, но Ирина не спрашивала. Нетрудно догадаться. Геля завистлива, а зависть – страшное чувство. И ведь она по-своему любит Ирину, доверяет ей, делится подробностями своих любовных историй, в большинстве неудачных, и спрашивает совета. Что-то есть в ней приторное, настырное. Как случилось, думала Ирина, что Геля оказалась ее единственной подругой? Куда исчезли остальные? Лина Страхова? Лара Бекк? Не ко двору пришлись, когда взлетела она, Ирина, так высоко? Как взлетела, так и слетела…

Так, да не так. Была неудачница, плохая художница, никому не нужная, даже родителям, которые забывали о ней, вечно выясняя между собой отношения. Даже любовнику, ее первому мужчине, которого она боготворила, с самого начала прямым текстом заявившему, что жена его прекрасный человек и ему бы не хотелось… – значительный взгляд и приподнятая бровь – …чтобы до нее дошли слухи об их отношениях. После чего он деловито полез ее, Ирину, раздевать. А она, недолюбленная, не знающая себе цены дурочка, гордилась – такой человек снизошел! Обратил внимание! Старый развратник. По-прежнему преподает, старый уже, совсем седой, ходит с палкой. И, наверное, так же шалит со студентками…

Теперь она уже не та девочка с широко распахнутыми глазами. Теперь она взрослая женщина, в меру циничная, знающая чего хочет и умеющая это взять. Богатая совладелица банка. Хозяйка дома в Ольшанке, трех городских квартир, виллы в Испании. Выше голову, Ирина Сергеевна, тебе ли бояться этих шавок с их дешевым любопытством? Больше достоинства, покажи характер. Если нужно – зубы. Держись! Все когда-нибудь кончается. И когда все завершится, ты ляжешь на горячий песок, закроешь глаза и будешь слушать шум волн…

Шибаев, вопреки решению не ходить на похороны Григорьева, все-таки пошел туда. Ему хотелось увидеть Ирину. Они не виделись с того самого последнего свидания в родительской квартире, когда они ссорились и мирились и… любили друг друга. Тоска по Ирине и желание достигли такого накала, что ему требовалось взглянуть на нее, чтобы убедиться, что она есть, не исчезла и не растворилась в пространстве.