— Вы хотите усыновить меня, потому что ваш сын — сумасшедший? — прямо спросила я, гадая, не шутка ли это.

Роберт вздрогнул.

— Да.

— Я не объект для благотворительности. — Возможно, у меня было больше гордости, чем здравого смысла, но, боже, этого точно никак не могло произойти.

Это было похоже на сказку, но я не верила в них и не хотела оказаться в главной роли.

Обычно, до того, как происходило «долго и счастливо», на бедную, ничего не подозревающую героиню обрушивалась целая куча бед и несчастий — я ни в коем случае не приглашала такой хаос в свою жизнь. Ну, если бы я этого уже не сделала.

— Нет, но врачи сообщили мне о некоторых… проблемах, которые у тебя возникли. С медицинской точки зрения. Я бы хотел возместить ущерб. Это меньшее, что я могу сделать.

— Вам не нужно меня удочерять, чтобы возмещать ущерб, — прохрипела я, отказываясь склонятся перед проблемами, о которых он упомянул.

Например, неожиданный отказ от приема ванны, потому что это означало оказаться в воде. Я была слишком слаба, чтобы стоя принимать душ, а это означало, что я лежала здесь, источая смрад немытого тела, потому что Теодозия Кинкейд могла быть упрямой.

Я не могла принять душ, а поэтому вынуждена просто вонять лежа в палате до тех пор, пока меня не выпишут домой.

Я не сомневалась, что переживу это — у меня не было выбора. Вода была моим домом, но на данный момент выбор между ванной и душем был за мной, и я могла контролировать это.

Конечно, если бы здесь был Адам, я бы приняла душ. Мысль о том, чтобы быть перед ним махриме, вызывала у меня отвращение, но Адама здесь не было.

Не было с тех пор, как я пришла в себя.

Я не хотела думать о том, что это означало. Особенно после того, что произошло в Роузморе. Нехорошая сделка с его отцом?

Сказать, что я была сбита с толку, было бы преуменьшением.

— Нет, но если я это сделаю, на тебя распространится моя страховка.

Все равно это не имело смысла.

— Но вы богаты.

— Именно поэтому я остаюсь богатым.

Не знаю почему, но это меня рассмешило.

— Вы остаетесь богатым, будучи проницательным?

— Точно.

Я и сама была проницательной. Даже если бы он меня удочерил, я очень сомневалась, что страховка покроет мои расходы не связанные с плаванием. Насколько я знала, всегда была возможность отказать в выполнении обязательств по договору, не так ли?

Итак, в чем заключалась игра Роберта?

Я могла ошибаться, но все равно не означало, что я должна была доверять ему.

— Вам не нужно этого делать, — глядя на него, пробормотала я. И, говоря, я имела в виду именно это. Как можно обвинять этих родителей, если— Адам, был порядочным человеком, а Каин — нет? В каждой семье была своя паршивая овца, не так ли?

Роберт подарил мне странную улыбку.

— Я хочу это сделать. Каин одурачил всю свою семью. На его плечи легло много грехов. Если я не смогу загладить вину за них, это будет для меня тяжелым бременем. Это малое, что я могу сделать…

— Вы хотите привести меня в свою семью. Вы хотите, чтобы я жила с вами? Откуда вы знаете, что мне можно доверять? Я могу быть воровкой, например, или клептоманкой.

— Возможно, — улыбнулся он. — Я могу покрыть эти расходы, только не кради фамильное серебро — оно бесценно.

— У вас есть фамильное серебро? — Мои глаза округлились.

— Нет, — фыркнул он. — Семейное состояние сделал мой отец, и он был первым поколением.

— Это из-за вашей жены? Из-за того, что она политик? — немного обеспокоенная, предположила я.

Тяжелый вздох сказал, что я попала в цель.

— Анна восприняла это очень тяжело. Каин был ее золотым мальчиком, и в ее глазах не был способен на плохое. Все это, все его раскрытые проступки — да, это сильно ударило по нам. Особенно по ней. Ее репутация основана на семейных ценностях…

— Значит, Каин запятнал вашу честь. Как в викторианском стиле. — Возможно, это было подло с моей стороны, но я не могла удержаться от насмешки.

— Да, это так. — Роберт пожал плечами. — Вот почему она согласилась, но что касается меня, то я наблюдал за тобой на чемпионате NCSA, Тея. Ты потрясающая спортсменка, и впереди у тебя блестящее будущее. Мой сын едва не уничтожил это своей мелочностью.

— Не думаю, что Каин хотел меня убить, — пробормотала я, пригнув голову.

— Мы не знаем, чего он хотел в действительности. Непохоже, что он просто шутил, когда упер ногу тебе в спину. Если бы в тот момент не подошел тренер, Каин имел бы дело с обвинением в непредумышленном убийстве или, возможно, даже в предумышленном, — хрипло закончил Роберт, и в его глазах стоял такой ужас, что я…

Боже, помоги мне.

Я поверила ему.

В этом не было никакого смысла, потому что я не знала его, а то, что знала о нем от Адама, не добавляло ему очков, но дело было не в политическом пиаре. Речь шла не о восстановлении чести семьи.

Это было искуплением. Просто и ясно.

Роберт находился здесь, в благотворительной больнице, в часах, которые стоили больше, чем чья-нибудь операция, выглядя истощенным и усталым, расплачиваясь за свои грехи. Не только за грехи своего сына.

Поскольку я ничего не могла сказать, то не сказала ни слова, но напряглась, когда он потер рукой лицо и пробормотал:

— И еще эта история с Марией.

— Какая история? — Я склонила голову набок. — Ее тоже исключили?

— Адам и ты, вы друзья, верно? — спросил он, глядя на меня теплым взглядом.

Друзья? Были ли мы ими?

С тех пор, как меня приняли в его команду, мы позволяли людям думать, что это так.

Но разве это было все, чем мы были?

Я так не думала. И по тому обожанию в его глазах, когда он смотрел на меня, я понимала, что между нами ничего не изменилось, хотя по необходимости нам пришлось замедлить ход событий.

Поэтому я солгала ему. Адам хотел сохранить нашу связь в секрете, поэтому я буду держать ее в секрете.

— Да, мы друзья.

— Тогда ты скоро узнаешь. Мария беременна. Ребенком Каина. — Он сжал губы. — Ее отец ходит в ту же церковь, что и мы, и он в ярости. Адам, будучи хорошим парнем, согласился все исправить.

Я нахмурилась, столкнувшись с таким количеством информации, которую не успевала обрабатывать. Мой мозг не пострадал от длительного пребывания в воде без кислорода, но в тот момент я почувствовала, что такое может быть.

— Что вы имеете в виду, Роберт? Как Адам может все исправить, если он не имеет никакого отношения к положению Марии? — удалось выдавить из себя, когда весь мир под моими ногами внезапно пошатнулся.