— Пока нет, — ответил он, явно не уловив насмешки. Никки подумала: интересно, в этом городе вообще остался хоть один мужчина, способный понять иронию? — Похоже, вы вели себя как герой. Сегодняшние события отнюдь не повредят вашему повышению.

— Если бы мне предоставили выбор, я бы обошлась без таких дополнительных баллов, — сказала Хит.

— Понятно, — отозвался Хамнер; однако он не смотрел на нее, гораздо больше его сейчас интересовало тело, прикрытое брезентом. — Что это за человек?

— Мужчина, латиноамериканец, возраст двадцать восемь — тридцать лет. Никаких документов. Мы пробьем его отпечатки.

— Вы видели лица кого-нибудь из них?

Никки покачала головой.

— Есть мысли насчет того, кто это такие?

— Пока нет.

Он пристально посмотрел на Никки и понял, что она не собирается развивать эту тему.

— Мне сказали, что джип, который остановился внизу, на Трансверс, исчез. Никаких следов водителя — того, которого, как говорите, вы застрелили. — И он добавил: — Эти парни — профи.

Хит всегда раздражали офисные чиновники, приезжавшие на место происшествия, когда все уже было кончено, и изображавшие копов. Она ответила только:

— Я тоже это поняла.

Хамнер посмотрел на часы, затем обвел взглядом двор.

— Кстати, куда, к чертям собачьим, запропастился ваш босс? Где, черт побери, Монтроз?

Слова «Хаммера» разозлили Никки, однако он был прав. Начальники участков всегда приезжали на место крупного происшествия, особенно если в перестрелке участвовали полицейские. Капитан Монтроз не появился у замка Бельведер. Вернувшись в Двадцатый, Никки не обнаружила его и в кабинете.

Сотрудники уже знали о нападении, и, когда она вошла в отдел, к ней все обернулись. Будь Никки представителем любой другой профессии, остаток дня она провела бы в окружении полных сочувствия коллег, выпытывающих подробности и принуждающих ее поделиться своими ощущениями. Но копы были не такими. Тон задал Каньеро: когда она подошла к своему рабочему столу, он как бы невзначай приблизился к ней и посмотрел на настенные часы.

— Наконец-то ты появилась, давно пора, — сказал он. — Между прочим, в это время некоторые из нас занимались расследованием.

Таррелл, сидевший за соседним столом, развернулся в кресле:

— Надеюсь, у тебя была веская причина заставлять нас ждать.

Хит подумала несколько секунд и ответила:

— Я сделала ошибку — решила поехать через парк. На Трансверс убийственные пробки.

Детектив Каньеро взял в руку моток бечевки, которой обычно пользуются для запуска воздушных змеев, и положил Хит на стол.

— Что это? — спросила она.

— Старый трюк. Привяжи один конец к пистолету, а второй — к кобуре. — Он подмигнул и прищелкнул языком.

Все трое смолкли; для выражения своих чувств им не нужны были слова. Затем Таррелл поднялся, меняя тему разговора.

— Готова услышать новости?

— Всегда готова, — сказала Хит. Она не просто хотела отвлечься; теперь у нее появились личные причины для того, чтобы ускорить расследование.

Тарреллу наконец-то позвонили из «Лансер стандард», фирмы, работающей на ЦРУ; он договорился о встрече с Лоренсом Хейсом, который должен был завтра вернуться из своего тренировочного комплекса, затерянного посреди невадской пустыни.

— Странно, — заметил он. — Секретарша сказала, что он готов встретиться только с тобой. Он сам назвал твое имя, детектив Хит. Я вообще его не упоминал.

— Наглый мужик; однако это означает лишь то, что он хорошо подготовился, — усмехнулась Никки. — Он из военных, так что, скорее всего, предпочитает иметь дело с командиром отряда.

— Он человек занятой и не может тратить время на неудачников вроде тебя, — произнес Каньеро, обращаясь к напарнику.

— Кто это здесь неудачник? — возмутился Таррелл. — Поосторожнее, ты говоришь с Королем Видеонаблюдения, а теперь еще и Жестких Дисков.

— Что у вас, сир? — поинтересовалась Никки.

— Я еще раз прочесал компьютер отца Графа и обнаружил второй электронный адрес, письма с которого не перенаправлялись на его «Outlook». Я залез в почту, и там была только одна папка. Называется «ЭММА». В ней не оказалось никаких писем. Либо он давно не пользовался этим адресом, либо кто-то его почистил, — заключил Таррелл.

— Позвони в дом священника, расспроси миссис Борелли, — велела Хит. — Посмотрим, вдруг это имя ей что-то говорит. — Она бросила очередной взгляд в сторону темного кабинета. — Монтроз не проявлялся?

— Nada, — вступила в разговор Гинсбург, подходя к ним. — Когда звонишь на сотовый, включается голосовая почта. Как думаешь, что это может значить?

— В последнее время с кэпом творится что-то странное, но должна сказать, что на этот раз я действительно удивлена. — Никки вспомнила его предупреждение, сделанное за час до того, как она попала в засаду. «Осторожнее». Может быть, это было нечто большее, чем просто мудрый совет. Нехороший огонек в глазах Гинсбург напомнил Никки о том, что в этой компании не стоит обсуждать босса, и она быстро сменила тему. — Есть новости насчет денег в жестянках?

— О да, и еще какие, — ответила детектив Гинсбург. — Серийные номера совпадают с номерами банкнот, использованных в операции Управления по борьбе с наркотиками несколько лет назад.

Каньеро присвистнул:

— И каким образом деньги, использованные федералами в подставной сделке с наркотиками, очутились на чердаке у священника?

— Известно, кого пыталось поймать Управление? — спросила Хит.

— Ага, некоего Алехандро Мартинеса. — Гинсбург заглянула в свой блокнот. — Ему удалось заключить сделку с обвинением, отсидел два года в Синг-Синге[73]и вышел в две тысячи седьмом году. С тех пор чист.

Никки подошла к доске и написала рядом с заметкой о найденных деньгах новое имя.

— Посмотрим, насколько чист этот Алехандро Мартинес. Пригласи-ка его на разговор.

Как только детективы разошлись по делам, у дверей отдела раздался знакомый голос.

— Доставка для Никки Хит!

Появился Джеймсон Рук с одеждой на «плечиках», упакованной в полиэтилен.

— Знаешь, я вообще-то не могу бросать все и бежать сюда со сменой одежды всякий раз, когда ты искупаешься в крови.

Хит посмотрела на вещи, затем на Рука, затем на Тараканов и вопросительно приподняла бровь. Каньеро объяснил:

— Ну, понимаешь, мы решили, что ему будет интересно узнать, как у тебя дела.

Рук спросил: