Женька со связистом принялись ворочать-складывать ящики, на борту повис щуплый артиллерист:

– Чего набились? Под орудие машина дадена.

– Уместишься, Геракл фигов, – рявкнула Катерина. – Долго возиться будете?

– Виноват, товарищ девушка! – Мелкий артиллерист исчез, но тут же не глядя взвалил на борт ручной пулемет, мешок с дисками. – Прими, ну!

– Живее, живее! – подгонял из темноты капитан Варварин.

«Т-60» уже устремился через мост. Впереди стрекотали два мотоцикла. Полуторка дернулась, людей в ней уже было полно, Женьку придавил дюжий боец:

– Извиняюсь, товарищ младший лейтенант, тесновато.

– Хрен с ним, только с ноги слезь, – попросил Женька.

Катерина дернула артиллериста за рукав:

– Сюда садись. Что, вас в противотанкисты специально таких разнокалиберных берут?

– Так для полной гармонии, – отозвался щуплый, оказавшийся наводчиком, исполняющим обязанности командира орудия. – У нас ведь в санбате тоже так – одна вроде вас – красивая, а на десятерых девчонок без пол-литры и взглянуть боязно.

– Да я тебя сама без поллитры не разгляжу, – не замедлила с ответом Катерина.

Смеялись. Катили к немецким танкам и хохотали над простенькими шутками. Женька неожиданно успокоился. Война – это жизнь и работа. Смерть потом будет. А может, и не будет. Люди в нее верить не хотят. Чего в свою смерть верить, когда ночь, пусть холодная, но весенняя, и люди кругом свои? Пусть гарью несет, пусть тьма кромешная. Люди жить будут, работать, воевать до последнего.

Впереди растрещался пулемет, стреляли где-то между домами. Короткая колонна остановилась на перекрестке, мотоциклы унеслись в разные стороны. Женька пытался рассмотреть дома. Карта города помнилась неплохо. Где-то у Пушкинской.

– Улица Чайковского, – прошептала Катерина.

– Точно, там дальше трамвайные рельсы, – согласился, прислушиваясь, артиллерист. – Мы там чуть под бомбу не угодили.

Впереди стреляли все яростнее, громыхнуло орудие.

– Кто-то из наших есть, – прошептал кто-то из бойцов.

– Естественно, кто-то есть, – спокойно заметил инженер-капитан. – Немец просочился, сейчас обнаружим, изничтожим или отобьем. Вы, право, как в первый раз. Уж все повоевать успели, а опять двадцать пять…

Женька подумал, что, наверное, лично он, рядовой младший лейтенант Земляков, здесь лишний. Что-то снова колотить начало.

Из темноты вылетел мотоцикл:

– По Артема идут! Прямо сюда. Впереди штуки три самоходки, дальше не рассмотрели. По фрицам с угла кто-то из пулемета кроет…

В грузовике мигом зашевелились. Инженер-капитан взял двух бойцов, им сгрузили мины. Остался для прикрытия минеров мотоцикл с пулеметом. Остальные машины свернули в переулок. Капитан Варварин решил двигаться по параллельной улочке. Двух-трехэтажные вымершие дома, узкие тротуары. Оставшийся мотоцикл вновь унесся вперед. Машина остановилась, танкетка проползла вперед, настороженно поводя жалом автоматической пушки.

Капитан Варварин с автоматом вывалился из кабины полуторки:

– Кать, разведай местность. Фланговые позиции, и для орудия… Живее!

Мезина сгинула в темноте. Бойцы разбежались по улице, артиллеристы отцепляли орудие. Стрельба впереди стихала – неизвестные бойцы, пытавшиеся задержать немецкую штурмовую колонну, видимо, были выбиты из углового дома.

Женька спрыгнул на мостовую. Артиллеристы подхватили станины «сорокапятки».

– Сюда давай!

Метрах в пятидесяти «Т-60» развернулся кормой, въехал в запертые ворота. Захрустели, рушась, створки. Бойцы с ПТР уже вбегали в узкий дворик через калитку.

– Навались! – прохрипел щупленький наводчик.

Женька ухватился рядом с бойцом за холодный металл станины. Шестисоткилограммовое тело орудия неожиданно мягко покатилось по мостовой.

– Ого, теперь сама пойдет, – сказал, упираясь в щит, наводчик. – Благодарствуем, товарищ лейтенант.

– Так согреемся, – пробормотал Женька. Автомат норовил соскользнуть с плеча. Навстречу попался бегущий Варварин:

– Земляков, вперед полезешь – я тебе сам голову оторву. И Катька сполна отгребет…

Под колесами пушки затрещали створки ворот – впереди был двор, дальше тыльная сторона дома и темный провал арки подворотни, выходящей на соседнюю улицу.

– Туточки, – задыхаясь, пробормотал наводчик. – В саму подворотню лезть не будем. Давай, хлопцы…

Они вбивали сошники станин в плотную землю двора. Женька вместе с одним из артиллеристов побежал за снарядами. Полуторка уже вползала задом во двор – из кабины выглядывал незнакомый боец, осторожно выворачивал рулевое колесо. Задний борт «Полицайской антилопы» был откинут.

– Ящик берем, больше не успеем расстрелять, – артиллерист потянул ящик…

Вылетела откуда-то Катерина:

– Женька, где бродишь? Меня держись. Дарую должность пажа-оруженосца…

Взбегать по крутой лестнице было трудно. Тяжеленный вещевой мешок оттягивал плечи, да и карманы с хрупким содержимым требовалось беречь. В подъезде оглушительно воняло кошками. Странно, ни единой кошки Женька в городе не видел, а несло невыносимо. Катрин выламывала дверь на втором этаже, от жестких ударов сапога не выдержала филенка, но сама дверь распахиваться никак не желала.

– Тьфу, наследие царского режима… Красиво жили, – командирша на четвереньках нырнула в дыру от выбитой филенки. – Давай товар!

Женька передал вещмешок, осторожно освободил карманы от бутылок с горючкой.

– Все, здесь жди. На подхвате будешь…

Женька оглядел вонючую темную лестницу:

– Интересно, я сирота, что ли, под дверью ждать?

Снизу кто-то топал, – оказалось, один из артиллеристов с ручным пулеметом.

– Где лейтенантка? Сказали, к ней…

– Здесь. Лезь… – Женька подхватил мешок с дисками, протиснулся в дыру следом за пулеметчиком. Проклятая шинель цеплялась, как нарочно.

Квартира была пуста. Пустые прямоугольники комнат, залитые слабым лунным светом. Только в коридоре валяется груда разбитых компотных банок. Окна выбиты, лишь на выходящих во двор уцелели несколько рам.

– Эй, мамонты, не топайте! – из сумрака выглянула Катрин с винтовкой наперевес. – Пулемет туда давай – во второе окно! Начинаем только по команде.

– Так понял я. Не первый год замужем, – пулеметчик деловито примерялся к подоконнику.

– Ясное дело, – Катрин неслышно скользила по запыленному паркету. – Только малость нервничаем. Психанет кто…

– Не я, – заверил боец. – Видал я немцев. И «эс-эс», и всяких разных.

– Ну и славно, – командирша вытаскивала из вещмешка неуклюжие противотанковые гранаты. – Жень, затяни ремень каски и сядь за стеной коридора. Отходить будем шустро.