стабилизировать не могут. Вызвали мага жизни в пару. Тот говорит какую-то дичь о том, душа в теле не держится. Так вдвоём его и удерживают на этом свете.

— *** — Орлов выругался забористо и со вкусом, но это не помогло. — А при чём тут Медведь и Зубр?

— А теперь самое интересное! Он проходит подозреваемым по делу об одержимости и двоедушности, а это вотчина имперской безопасности! — припечатал Туров, — Зубр же подключится, потому как моим ребяткам некогда было миндальничать и одному из нюхачей пришлось сломать больше дюжины костей, чтобы успеть вытянуть тело Комарина из зажжённой печи крематория.

Орлов натурально онемел, а когда первая оторопь прошла, проорал:

— Они там совсем ох****? Комарин — кадровый военный и вассал императора!

— Они об этом не в курсе. У них он проходит как некий Виноградов Гаврила Петрович, — резюмировал Туров. — Так что готовимся к войне сразу на два фронта.

Артефакт правительственной связи отключился, а Орлов, не глядя, плеснул армянского коньяка в снифтер до краёв и залпом выпил.

В дверь несмело постучали.

— Войдите! — гаркнул министр обороны, гадая, кому понадобился в четыре утра.

— Ваше сиятельство, разрешите? — на пороге стоял Михаил, бывший командир орловцев, оставшийся дожидаться новостей в приёмной.

— Входи, — всё ещё несколько растерянно отвечал Орлов. — Нашли Комарина. Он при смерти и является подозреваемым в двоедушничестве и одержимости. Готовьтесь давать показания менталам и ментаторам. Выживет он или нет, непонятно, но за его честное имя ещё придётся побороться с безопасниками.

* * *

Его Императорское Величество Пётр Алексеевич Кречет привык к ранним подъёмам в пять, а то и в шесть утра, но звонок артефакта правительственной связи в этот раз смог его застать врасплох. Часы показывали начало пятого. Должно́ было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы императора посмели разбудить в такое время.

Осторожно вынув плечо из-под лохматой головы супруги, Пётр Алексеевич накинул халат и отправился в кабинет.

— Кречет, слушаю!

— Орёл на связи! Считаю необходимым доложить, что силами нюхачей Геральдической службы и отделом по отлову двоедушников и одержимых совершено покушение на графа Комарина Михаила Юрьевича, вассала императорского рода и командира спецподразделения «Комар». В результате пыток и использования сыворотки правды Комарин погиб и был отправлен на кремацию. Силами отряда пластунов Кавказского военного округа была проведена спецоперация по предотвращению кремации тела Комарина. Сейчас он находится в Сухуме. Жизнь в нём поддерживается магами жизни и смерти.

— Данила, мать твою! Четыре утра! Проще давай! — разозлился император. — Куда опять влез этот крово- и нервосос?

— Нюхачи Зуброва приняли его за двоедушника, пытали и взламывали ему мозги, но нихрена не добились. Вкололи сыворотку правды, а у того аллергия оказалась! Где-то в процессе малец связался со своими кровниками и даже указал адрес своего пленения. Те забили тревогу и в полночь были у меня. Я поднял на поиски Турова, тот отправил пластунов. Они должны были вытянуть Комарина, но тот успел помереть к сему моменту и отправиться в крематорий. Разведка чуть поспешила и ценой пары дюжин костей геральдистов успела спасти тело Комарина из огня. Сейчас жизнь в нём едва теплится за счёт магов смерти и жизни. Думаю, утром тебя ждут доклады от Медведева и Зуброва, поэтому извини, но я разбудил тебя первым.

Император молчал, переваривая полученную информацию. Обвинение против парня выдвинули нешуточное. Доказательства должны быть неоспоримые, чтобы нюхачи и безопасники пошли на такие крайние меры. Закон един для всех. Более того, император сам является блюстителем законов, а потому с обвинением против собственного вассала Петру Алексеевичу придётся разбираться ещё более тщательно, чем с кем-либо другим.

— Доказательства есть?

— Пока только чутьё одного из нюхачей и резкий скачок в уровнях магии.

— Сколько?

— Два в потенциале и три в прогрессе.

— Адекватные предпосылки для этого были? — уточнил Пётр Алексеевич у друга.

— В теории — да, два закрытых прорыва, в первом случае полное выгорание подтвердят лекари в Лахденпохье и Подорожникова, она лечила. Во втором ты сам видел, в каком он был состоянии, да ещё и после родовой войны.

— Выгорание — это максимум уровень, не больше. Сам знаешь, — отмахнулся император. — Откуда могли взяться ещё два?

— Могу только предположить… — с сомнением отозвался министр обороны, — божественный артефакт.

— Ты про серьгу в ухе от Винограда? — отозвался Пётр Алексеевич, вспоминая разговор с Андреем и Марией. Те хором подтверждали, что благодаря артефакту было предотвращено покушение нипонцев.

— И про неё тоже, но вообще имел в виду зуб Фенрира, — осторожно напомнил Орлов про ещё одну мутную историю в биографии Комарина. Правда, сам парень не виноват, что ему удалось не просто обуздать божественное безумие, но ещё и придать ему справедливую направленность.

— Ну в таком случае… — император задумчиво барабанил пальцами по столу, не решаясь произнести вслух собственные выводы. Орлов его не торопил, давая возможность Петру Алексеевичу осознать и принять ситуацию, — чисто теоретически он будет первым магом за несколько тысяч лет, которому удалось поднять силу с помощью божественных артефактов разных родов. Как думаешь, ему кто-то подсказал или сам догадался?

— Думаю, он вообще не понял, что произошло, за что и поплатился, — высказал собственные выводы из происходящего вокруг Комарина Данила Андреевич. — У него своих проблем хватало. Он просто пытался выжить любыми доступными способами, даже самыми рискованными.

— Эк ты его защищаешь, Данила… — с подозрением в голосе отозвался император, — ладно бы ещё Боря так старался, всё-таки зять будущий, а ты-то чего?

— Можешь не верить, но есть в нём понятие чести. Мне командир орловцев рассказал про ритуал прощания с погибшими… Там взрослые мужики слезу пустили, когда он души своих от грязи очищал, а сам в корчах трясся. Был бы у меня сын, хотел бы, чтоб на него походил характером, — с нотками сожаления признался министр обороны.

— Так работай в этом направлении, а не сантименты разводи, Данила! — отрезал император, — ты — мужик не старый! На тебе ещё пахать и пахать в спальне можно! Вот освобожу тебя от должности и отправлю на пенсию, будешь знать! И пока дюжину детей не настрогаешь, обратно на службу не приму! — то ли пошутил, то ли приказал всерьёз Пётр Алексеевич.

— Упаси Орёл! — отказался от подобного счастья Орлов, — прошу простить минутную слабость, Ваше Императорское Величество!

— Пошутили и будет, — проворчал император, — если парень выживет, поговорю с ним лично. А пока готовься воевать на два фронта. Кроме тебя, за Комарина вступиться некому. Мне в ваших разборках с Зубровым и Медведевым придётся быть максимально беспристрастным.

* * *

Тэймэй мне, конечно, как могла, объяснила технику создания пространственного убежища для сознания, но уже первая же попытка показала, что я что-то понял или сделал не так. То ли химия в крови повлияла, то ли моя абсолютная неосведомлённость в магии иллюзий, но вышло у меня всё криво. Насколько криво я осознал практически сразу, когда вместо иллюзорного пространства внутри собственного сознания меня выкинуло из собственного тела.

Сказать, что я испугался, было неправильно. Я был в ужасе. Как-то так описывали святоши в моём родном мире смерть. Душа должна была потерять связь с телом и отправиться на перерождение. Я, честно говоря, считал это всё выдумкой, ведь уже умирал на костре, и там ничего подобного не происходило. Пока между моей душой или сознанием, уж не знаю, чем я сейчас был, и телом светились красноватые тонкие нити. Но эти нити медленно таяли, делаясь прозрачными и испаряясь.

Я наблюдал, как моё тело пытались привести в чувство сначала варварским способом, обливая холодной водой. Затем моё состояние стало вызывать всё больше опасений. Спустя час мне даже лекаря вызвали штатного, вот только тот фиксировал угасание жизненных