— Об этом мы молим днем и ночью, но я могу тебе помочь и иным путем.

— Каким образом? Я знаю: ты великий ученый, Герберт, но все твои изобретения служат мирным целям. Или ты изобрел чудо-машину для войны?

— Это не совсем мое изобретение, но значительная доля моего труда в этом есть. В молодые годы мне довелось побывать в Кордове, я ознакомился там с трудами арабских ученых, многие их достижения я постарался использовать здесь.

— Знаю — авак[30], твоя удивительная способность производить математические действия в уме, затем чудо-насос, астролябия…

— Да, но еще об одном я молчал многие годы — тогда в мои руки попала сарацинская магическая рукопись, позволяющая вызывать духа и управлять им. Я по молодости загорелся идеей использовать магию для благих дел — с помощью духов влиять на ход событий и побеждать врага.

— Но злые духи — пособники дьявола! — удивленно воскликнул император.

— Природа духов не зависит от дьявола и черных сил. Ибо все в нашем мире создано Господом Богом. Даже Люцифер, властитель темных сил, — произведение нашего Господа. Неужели ты думаешь, что всесильный Бог не мог уничтожить Люцифера — низвергнутого в тартарары ангела?

— Почему же Бог этого не делает, Герберт?

— Нельзя познать природу добра, не ведая, что такое зло. Делая только добро, мы в итоге взращиваем великое зло. Казня убийцу, мы творим ему зло, а окружающим — добро. Миссионеры, неся слово Господне, отправляются к язычникам-варварам, делая этим им добро, нередко при этом расставаясь с жизнью — таким образом, получая взамен зло.

— Как святой Адальберт, — вздохнул император.

— Завоевывая новые земли, населенные язычниками, мы силой приобщаем их к истинной вере, где здесь грань между добром и злом? Ведь эти заблудшие на первых порах думают, что мы творим зло и, лишь приобщившись к слову Господнему, осознают свои заблуждения.

— Зло во имя добра, — прошептал император.

Твой дед, Оттон Великий, освободив Рим от власти рода Тускуланских, потомков блудниц Феодоры и Мароции[31], делал добро для города, когда появлялся под его стенами с великим воинством, словно собираясь его вновь завоевывать. То же самое делал и твой отец, император Оттон II, своими победами над сарацинами избавивший предместья Рима от их набегов. Ты же вознес Рим в своей империи на первое место, дав ему невиданные блага и величие, — и чего ты добился? Григорий Тускуланский, потомок блудницы Мароции, вознесенный тобой из небытия на вершину власти, предал тебя и поднял бунт. Отплатил злом за твое добро. Твой дворец сожжен, а ты сам едва избежал смерти.

— Добро, обернувшееся злом… — со вздохом произнес император.

— Духи не добрые и не злые — все зависит от того, кто является их господином и какие он цели преследует. С их помощью ты научишься одерживать бескровные победы, так как они не умеют крошить мечом воинские полчища. Зато они могут воздействовать на предводителя этого воинства, вселяя в его душу страх и неуверенность. Дух ночи и сна Арбатель — вот кто придет на помощь твоим великим замыслам. Он станет твоим слугой, проникая в сон твоих врагов, смущая их своими нашептываниями, вызывающими тревожащие образы. А ведь мы, люди, всегда придаем значение своим ночным сновидениям, пытаясь разгадать их фантасмагории, считая, что в них скрыта подсказка судьбы, как нам следует поступать.

— Ты меня убедил, мой ученый Папа! Где же эта чудесная рукопись, должная сделать меня императором вселенской империи — orbis imperator[32]? Я хочу немедленно на нее взглянуть!

— К сожалению, мне пришлось поспешно бежать из папского дворца, а рукопись спрятана в библиотеке Ватикана. Как только ты снова завладеешь Римом, я передам тебе манускрипт. Но помни: о его чудесной силе не должен знать ни один человек, как бы ты ему ни доверял. Я научу тебя, как им пользоваться, но все это ты откроешь только своему наследнику, когда сочтешь, что пришло время.

— Разговор о наследнике, когда я даже не женат! — рассмеялся император.

— Получена приятная новость из Константинополя от нашего посольства — кесарь дал согласие на твой брак с византийской царевной. Не пройдет и года, как порфирородная принцесса станет твоей женой, а до того времени ты обязан подчинить себе Рим.

К концу 1001 года полоса неудач покинула императора Оттона III, вернувшегося с большим войском в Италию. Был захвачен Беневент, что произвело впечатление на восставших жителей Капуи и Салерно, и они прекратили мятеж, их примеру последовали и другие итальянские города. Император захватил Паттерно, предместье Рима, готовился к штурму города, но внезапно, перепоручив командование войском патрицию Циано, сделал своей резиденцией Павию. Папа Сильвестр II, удивленный решением императора, послал к тому гонцов и получил ответ, что император ожидает подкрепление из Германии, а уж потом пойдет на штурм. Но это была не главная причина медлительности императора.

На широком ложе под парчовым балдахином раскинулась обнаженная рыжеволосая красавица с удивительной молочно-белой кожей, поражая искрящимся изумрудом глаз и удивительным жемчугом, открывавшимся при ее ослепительной улыбке.

— Ты божественна, Стефания! — задыхаясь от нахлынувших чувств, прошептал император. Он обнимал и ласкал ее мягкое податливое тело с нежной бархатной кожей. — С тобою я на седьмом небе от счастья!

— Счастье — миг, который зависит от настроения, погоды, времени и обязанностей, — рассмеялась прелестница. — Бывает, мы своими руками уничтожаем наше счастье. Если ты со мной счастлив, то почему не сделаешь своей императрицей?

Император резко отстранился от женщины и сел на постели.

— Стефания, мы уже столько говорили об этом. Каждый человек имеет свое изначальное предназначение: твое — приносить счастье мужчине, мое — воссоздать империю Карла Великого, а может быть, и превзойти его!

— Ты хочешь, чтобы я принадлежала другому мужчине? — лукаво улыбнулась молодая женщина.

Император вздрогнул, стальная игла пронзила его сердце.

— Нет, Стефания. Я хочу, чтобы ты все время находилась рядом… но не на императорском троне. Византийская царевна уже высадилась на берег Италии и в сопровождении архиепископа Миланского Арнульфа не позднее чем через две недели будет здесь.

— Ты будешь обладать византийской царевной, мной, строить свою империю, а чем буду владеть я?

— Я тебе подарю земли, замки.

— Сделай меня патрицией Рима, ведь уже были такие прецеденты. Ты ведь знаешь, я имею на это право. — Женщина гордо вскинула головуй посмотрела любовнику в глаза, пытаясь проникнуть в его мысли.