силы еще понадобятся». И силы понадобились. Через несколько дней Пашу перевели в общую палату. Теперь дни Ольги длились, казалось, бесконечно. Приезжая с работы, она варила кисели и бульоны, потом неслась в больницу. Там мыла и брила мужа, перестилала ему постель, кормила. Иногда, преодолевая брезгливость, помогала другим мужикам в палате, в больнице почти не было нянечек, все приходилось делать родственникам. Удивительно, когда она вспоминала черные больничные дни, или представляла, что они могут случиться, ей было безумно страшно. Но когда они наступали, она концентрировалась, делала все необходимое совершенно без эмоций, как автомат. Она знала, что пока не вытащит Пашу, не позволит себе ни слез, ни болезней, ни страхов. Только предельная дисциплина и железный порядок в мыслях и чувствах. Постепенно муж начал поправляться, попросил принести ему ноутбук, книги по химии и геологии, которыми он стал увлекаться незадолго до покушения. Однажды, подходя к палате, Ольга услышала нестройное пение. Оказалось, что одному из Пашкиных соседей на следующий день предстояла серьезная операция, и чтобы снять гнетущую всех тревогу, муж устроил караоке. Даже лечащий врач, Олег Геннадьевич, одобрил такой нестандартный подход. Он и сам был нестандартный. Это он спас Пашу, взяв ответственность на себя. Это он шутил и с пациентами, и с их родственниками, несмотря на глобальную усталость. И за это ему можно было простить все, и несвежий халат, и постоянный запах перегара, и мат, которым он спокойно мог обложить любого и больного, и здорового. К Павлу уже несколько раз приходили из полиции, но никакой полезной информации он не сообщил, абсолютно не доверяя людям в погонах. Ольга же выпытала у мужа, что уже года два, как ему угрожал один деятель из Екатеринбурга, обвиняя его в мошенничестве. Мошенничество же заключалось в том, что Паша познакомил этого предпринимателя с другим своим приятелем, что произошло между ними, он не знал, но через какое-то время Тихон, предъявил ему кругленькую сумму. Павел не воспринял это всерьез, потому что вины за ним не было, да и документов никаких он в глаза не видел. В первый же день после ранения мужа Ольга попыталась дозвониться до Шахова, но трубку никто не брал. Собравшись с силами, она набрала его домашний номер. К телефону подошла Настя, его жена. Ольга почему-то недолюбливала эту молодую женщину, хотя видела ее всего несколько раз на каких-то торжественных мероприятиях. Она ей казалась высокомерной и легкомысленной особой. Однако делать было нечего, ситуация складывалась страшная и надо было подключать все возможные ресурсы. Но Настя дрожащим голосом сказала, что Слава уже месяц в командировке неизвестно где, и она догадывается о том, что он жив только потому, что ей на карту поступают его зарплатные деньги. В результате Ольге пришлось еще, и утешать девушку. Она поняла, что помощи ждать неоткуда. Через несколько дней ей на телефон позвонили, и приятный мужской голос осведомился, не хочет ли она заплатить долги своего мужа. Ольга ответила грубо, она умела это делать в совершенстве, если вынуждали обстоятельства. С этого дня начался настоящий телефонный террор. Звонили с разных аппаратов, и на домашний и на рабочий. Женщина уже была доведена до предела, когда однажды ночью раздался звонок, в трубке молчали. Почему-то она решила, что это муж и заорала диким голосом: «Пашка! Что с тобой?». И на другом конце провода ей ответил зловещий голос: «Сдох твой Паша!». Она швырнула трубку, оделась и побежала в больницу. Если бежать через парк, то было совсем недалеко. Но было темно, Ольга не догадалась прихватить фонарик и несколько раз упала, запнувшись о корни деревьев. Благополучно миновав спящих охранников и медсестер, она влетела в палату, и увидела, что муж корчится в судорогах. Она разбудила всех, прибежал полупьяный Олег Геннадьевич, сматерился, приказал везти больного в реанимацию, но на полпути, видимо, поняв, что не доехать, завернул в какую-то пустую палату и начал сам спасать Пашу. Медсестричка летала по всему этажу, принося необходимые препараты и инструменты. Ольга потеряла счет времени, казалось, это длится бесконечно. «Не запускается мотор, не запускается, – как будто про себя шептал врач, – вот какой-то минуты не хватает. Ну, последний раз, Господи, помоги!». Он снова приложил к Пашиной груди дефибриллятор, а Ольга сорвала с шеи циферблат со стрелками и отмотала назад ровно минуту, подумала и перевела еще на полкруга. «Табаки подарил мне полторы минуты, этого должно хватить!» – думала она. И хватило, то ли молитвами и сильными руками Олега Геннадьевича, то ли даром Хранителя Времени, но сердце Павла забилось. Его увезли в реанимацию. Врач устало посмотрел на Ольгу. «Выпьешь со мной?» – спросил он. «Да», – решительно ответила она. Зайдя в ординаторскую, он достал посудину со спиртом и непочатую бутылку Хенесси.

– Что будешь? – поинтересовался он.

– Конечно, спирт, – ответила женщина.

– А, ну да, ну да, ты ж из этих …

– Из каких?

– Из воландовских, как я понимаю.

– Неправильно понимаешь.

– Да брось, я видел, как ты часики крутила. Ты не думай. Я здесь за двадцать лет такого насмотрелся, что ничему уже не удивляюсь.

– Часики крутила, да. А что спирт выбрала, так оттого, что нефиг на меня хороший продукт переводить. В моем состоянии без разницы что пить.

Врач хмыкнул и разлил по стаканам пойло. Они выпили, закусили засохшими конфетами. Ольга спросила:

– Можешь объяснить, что случилось?

– Тайна сия велика есть. Я ведь его уже к выписке готовил, все анализы в норме, а тут… Я думаю, это по вашей ведьминской части. А, кстати, как ты тут оказалась? – спросил врач.

Ольга честно рассказала. «Ну вот, я же говорю!» – констатировал Олег Геннадьевич, и налил по второй.

– Почему ты взял на себя ответственность и решил спасти моего мужа, даже дважды? – спросила женщина.

– Я ж клятву Гиппократа давал, – ответил врач, явно иронизируя.

– Клятву все дают, спасают не все.

– Знаешь, у меня ведь кладбище-то большое. И за каждую ошибку я должен отработать. Спасти, как минимум, двоих. А твоего спасти было можно, я это видел. Ну, давай по последней, а то завтра не встанем.

Они выпили еще по трети стакана. Ольга, наконец, почувствовала, что чудовищное напряжение этой ночи отпустило.

– Хорошая ты баба, хоть и ведьма, – пробормотал, засыпая, врач.

– Спасибо тебе, добрый человек. Пусть тебе зачтется, – ответила Ольга. Она убрала со стола бутылки, приоткрыла окно и тихо вышла из ординаторской.

Прошло несколько дней, муж быстро шел на поправку. А Ольга все думала о происшедшем. С одной стороны она была уверена, что стреляли в Пашу по поручению Тихона,