* * *

Последствия ночного боя оказались плачевными: Джо погиб, трое раненых, остальные целы, но упали духом. С десяток тварей валялось по кустам, еще часть, изрядно потрепанная в схватке, спешно ретировалась в гущу биома.

– И это все-е? После боя с птичками?! Охрене-еть! Хорошо помахались, ничего не скажешь, – с досадой в голосе выпалил Добрыня, вытирая тряпкой доспехи от крови гуффонов.

– А я этих «птичек», мля, кормил с руки, будучи маленьким. Еще до Судного дня, на страусиной ферме за городом, – сухо констатировал Треш, лежа на боку и «отдыхая». Подняться он пока не мог, ощущая тупую ноющую боль в лопатках и плечах. Видать, мутант хорошенько приложил его.

– Ох ты ж, едрить их в перья, гребаные птеродактили! – ругался Варан, корчась рядом с обезображенным трупом Джо. Он сыпал матом и оплакивал погибшего друга, с которым три года бок о бок служил в Заслоне.

Фифа бегала среди раненых, суетилась, роняла лекарства и громко сопела. Никто не замечал ее слез, которые упорно текли и текли. Малой держал на ноге деда Игната артефакт «изоплит», пытаясь зарастить трещину в кости священника. Талгат стряхивал с себя мокрые перья Пожирателей и чистил каркас огнемета, проверял форсунку и настраивал вентиль подачи флюида. Остальные наблюдали за кустами, вздрагивая при малейших шорохах.

– Нужно срочно убираться отсюда! Они могут вернуться, – сообщил Хук, осматривая мертвого гуффона.

– Значит, берем раненых и валим, – проговорил Холод, прикончив трепыхавшегося мутанта возле опушки, – чем быстрей, тем лучше. Подъем, парни! Отдыхать потом будем. Дюран и Штепсель замыкающими, следить за тылом в оба. Хук с Малым вперед, Добрыня, хватай Варана. Дюран, на тебе святоша. Я Треша возьму. Анжел, ты рядом, бди фланги. Вперед.

Отряд спешно покинул поляну, предварительно забрав снарягу Джо. Хоронить погибшего товарища уже было некогда, но Малой, таскавший с собой артефакт «чакра», решил отдать ему последние почести: он сунул под тело Джо этот отворотный арт, отпугивающий лесную живность, сжал окровавленное плечо мертвого солдата и мысленно простился с ним. Затем вскочил и стал нагонять Хука. Холод, подхвативший Треша под руку, заметил действия парнишки, одобрительно кивнул и повел сталкера прочь от этих мест. Теперь можно было не бояться, что гуффоны или земляные аскариды сожрут тело солдата.

Отряд исчез в утренней пелене тумана и накрапывающего дождика, и только много позже лесные страшилы доберутся до вкусно пахнущей кровью опушки.

* * *

Брели весь день. Спотыкались, падали, иногда устраивали короткие привалы, скоротечные перекусы, подлечивали раненых. Их никто не преследовал, не нападал. Однажды на другой стороне торфяника, который группа Холода решила обойти справа, в бинокль увидели злыдня – огромного мутанта на двух мощных лапах, неожиданная встреча с которым обычно заканчивалась для любого вооруженного врага смертью последнего. Гигант принимал грязевую ванну, словно исполинского размера боров, хрюкал и нежился в торфяной коричневой няше. Путники переглянулись и невольно пригнулись, ускорив шаг.

Треш с Игнатом оклемались быстро и уже после обеда чувствовали себя бодрыми. Помог «изоплит» и стероиды, а также неусыпный надзор Фифы. Варан держался молодцом, но его раны оказались серьезнее, чем у товарищей. Добрыня никому не позволял подменять его и сам тащил раненого на себе, тяжело сопя и потея.

К вечеру вышли к заброшенной полуразрушенной церквушке, напоминающей раскольничий скит. Густой лес в этих местах сменился на редколесье.

В стенах, покрытых плесенью и паутиной, разгорелся костер, запахло горячим супом и кофе. Правила этикета в отряде да еще и в рейде никто не соблюдал, поэтому руки не мыли, громко чавкали, матерились и отвешивали пошлые шутки – как могли, снимали напряжение. Кто потягивал из фляжек спиртное, кто курил папиросы, заправленные порошком полыни, кто просто ржал, рассказывая небылицы и анекдоты. Про Джо и Пуха старались не говорить, хотя никто и не забывал про них. Все знали, что по окончании рейда командир обязательно устроит торжественные поминки по погибшим. А сейчас бойцы развлекались, отдыхали и готовились ко сну. Кое-кто уже задремал и тихо посапывал вдоль стен.

– Дед, а почитай нам что-нибудь на ночь, ну, там, стихи или сказочки. От молчания и скуки совсем с ума сойти можно в этом лесу, – попросил Варан, лежа на бетонной плите и млея от укола анаболика, но его одернул Талгат.

– Талгат, пускай Игнат почитает! – Хук тоже заинтересовался, устраиваясь удобнее на срубленной еловой лапе и поправляя под головой рюкзак.

– Хук, может, ну его, эти вечерние чтения? Опасно ведь привлекать голосами лесное зверье! – спросил Холод.

– Командир, тут везде опасно и страшно. Ничего-о, нехай потрещит, глядишь, уснем спокойнее. Снаружи колючий кустарник, заросли аномальной крапивы. Тропинка и забор под приглядом Дюрана – хрен кто подлезет незамеченным! Нормалек, разведка.

– Ну, ладно, смотри… – Холод взглянул на хихикающих Треша и Анжелу, лег на другой бок и, пытаясь отогнать тупую тянущую боль в затылке, подмигнул Игнату, мол, давай, сбацай чего-нибудь.

Фифа, сделав сталкеру инъекцию обезболивающего, о чем-то трещала с ним, кокетливо улыбаясь. Она бросала мимолетные взгляды на Холода, тем самым вызывая у друга легкую ревность и вздохи. Но потом перебралась к нему и прижалась.

– Вот так-то лучше, – прошептал командир, обнимая подругу.

– Дед, так ты будешь…

– Сейчас, Варан, обожди минутку… гм… Вот что мы с вами сделаем. Я закрою книгу, желающие называют страницу наугад, а я читаю первые строчки. Получится так, будто они посвящены вам. Ладушки? – Дед бережно погладил истрепанную обложку.

– Игнат, как называется твоя Библия? – спросил Холод, потерев небритой щекой о затихшую в его объятиях Анжелу.

– Это книга, а не Библия. «Сказания о чудесах, святых местах и человеческом житии». Так. С кого начнем? – спросил дед, оглядывая всех. Где-то далеко в лесу протяжно завыли.

– Господи! Отведи от нас бесов лесных, дай отдохнуть с пути и сил набраться, – перекрестился дед. – Ну, и?

– Давай я! – предложил Варан, слегка приподнявшись.

– Я могу, – поднял руку Талгат.

– И я! – отозвался Малой.

– Лучше с меня! – проговорил Хук.

– Э, нет, рабы Божьи! Начнем с командира нашего, если он не против.

– Хорошо, давай, Игнат. – Холод сосредоточил внимание на серьезном морщинистом лице старика.

– Какую страницу? Их здесь тысяча. Только двух не хватает. Канули в небытие.

– Да ладно – канули. Какнули кое-кто да бумажки святые использовали. А, святоша? Так оно было? – пошутил Хук, и все захохотали, глядя на покрасневшего старика.

– Ироды! Все бы вам зубоскалить и подтрунивать над бедным священнослужителем, – пробурчал дед и послюнявил палец в преддверии лотереи.

– Прям игра из детства… открой… э-э… шестьдесят седьмую.