Поначалу Клер приняла за плод своего воображения высокую, гибкую фигуру Скотта, появившуюся из-за деревьев. Только когда он подошел к ступеням террасы и оказался рядом с ней, она медленно выпрямилась в кресле и, встретив пристальный взгляд его серых глаз, убедилась, что это не призрак.

— Стив в кабинете, — сказала Клер.

— Я пришел не к Стиву, — ответил он. — Мне только что позвонил Нил. Сказал, что вы разорвали помолвку.

— Вот как? — Клер смотрела на него и, как ни странно, не ощущала никаких эмоций. — С чего он решил, что вас это заинтересует?

Скотт растерянно смотрел на нее:

— Нил, кажется, думает, что я перед вами в долгу. Знаете, на что он намекал?

Клер осторожно поставила чашку и блюдечко на шаткий столик, стоявший рядом.

— Нил видел, как я возвращалась в вашем халате в ту ночь, когда вы вытащили меня из моря.

— И немедленно заподозрил то, что бросалось в глаза. — Неожиданно Скотт заговорил резко. — При сложившихся обстоятельствах Нил, пожалуй, вел себя весьма благородно. Сомневаюсь, что я согласился бы с такой готовностью занять его место, освободившееся после отставки. Можете благодарить его за это.

«Нил пытался помочь, — молча напомнила себе Клер. — Он не виноват, что его план провалился».

— По-вашему, я должна выйти за него замуж в любом случае, даже если я не люблю его? — тихо спросила она и услышала его смех.

— Любовь! Других слов у вас нет. Вы хотите все и всех аккуратно разложить по полочкам. Ни малейшего нарушения порядка, никаких отступлений от того жизненного образца, который вы для себя избрали.

Клер побледнела, но его грубость внезапно вернула ее к жизни.

— Вы злитесь из-за того, что вам пришлось признать свое поражение, — решила она. — Ничего не поделаешь, Скотт, другого выхода нет, вам придется примириться с мыслью, что я ускользнула от вас!

— Вот как? — спросил он напряженно и вдруг оказался перед ней, резким рывком поставив ее на ноги. — Посмотрим.

Он с такой силой прижал ее к себе, что Клер не могла бороться, а главное, не имела ни малейшего желания это делать. Она ответила на его поцелуи с безнадежной импульсивностью, не думая о будущем, не думая ни о чем, кроме того, что отчаянно любит его.

— Поедем со мной завтра, — прошептал он ей в щеку, когда к ним вернулось какое-то подобие душевного равновесия. — Я хочу тебя, зеленоглазка. Я всегда хотел тебя.

Она перевела дыхание и хрипло сказала:

— Ты мог бы облегчить для меня принятие решения, Скотт. Мог бы сказать, что любишь меня, пусть даже это неправда.

— Все еще ставишь условия? — Он оторвал ее от себя, его голос снова стал суровым. — Это все, что тебе надо для счастья, — одно только лишенное смысла слово? Хорошо, я люблю тебя. И услышав его, ты думаешь, что стала больше понимать, что это значит на самом деле? Для тебя это слово — синоним брака: ты была бы готова и хотела бы преданно любить меня в обмен на приятную меру безопасности. — Его руки стали грубыми. — Так вот, я хочу гораздо большего. Я должен знать, что ты хочешь именно меня, а не тех материальных благ, которые я могу тебе дать. И есть только один способ доказать это.

Безусловная капитуляция — вот каков был его ультиматум. Никаких обещаний, никаких условий. Если она действительно любит его, то уедет с ним завтра утром и останется рядом, пока не угаснет его желание. Для Скотта все было просто и ясно.

— Что мы скажем Стиву? — спросила она неуверенно, отведя глаза в сторону.

Скотт помолчал, прежде чем ответить, а когда заговорил, голос его зазвучал совершенно иначе:

— Как насчет того, чтобы сказать правду?

— Как хочешь. — Клер отвернулась, глядя в сад, который уже был окутан темнотой. У нее болело горло, и не было сил сопротивляться. — Ты победил, Скотт. Я не могу больше бороться. Я слишком сильно люблю тебя и не хочу потерять окончательно.

— Клер! — В его голосе зазвучали новые нотки. Он взял ее за плечи и, повернув лицом к себе, увидел влагу на ее щеках. Скотт не мог больше сдерживать накопившегося в нем недовольства собой. — Это, вероятно, самый паршивый трюк из всех паршивых трюков, которые я проделывал, — сказал он угрюмо. — Скажи мне, сможешь ты любить человека, который провел над тобой такой эксперимент?

— О любви я знаю только одно, — ответила она тихо, дрожащим голосом. — Когда любишь, ни на что не обращаешь внимания. Можешь ненавидеть человека, и все же не захочешь жить без него.

— Ты меня ненавидишь?

— Наверное, порой я подходила к этому очень близко, — слегка улыбнувшись, призналась она. — Ты можешь быть очень жестоким, когда хочешь причинить боль.

— А сама ты так плохо не поступаешь, — сказал он с чувством. — Если я пытался задеть тебя, то делал это в надежде пробудить в тебе те чувства, которые испытывал сам. С первого дня нас физически влекло друг к другу, но ты, казалось, никогда не признаешь это. — Его голос снова стал резким, но интонация уже изменилась. — Помнишь тот вечер, когда мы вернулись из Стенхоупа? Я весь день пытался убедить себя, что ты только преходящая фантазия, но когда поцеловал тебя, то понял, что хочу тебя так, как никогда не хотел ни одну женщину — не только физически, во всех отношениях. Если бы ты осталась, я тут же попросил бы тебя выйти за меня замуж.

— Но я сбежала, — прошептала она с болью, — убежала, и ты ушел.

— И даже попытался выбросить тебя из головы. Из этого, конечно, ничего не вышло. Пришлось принять тот факт, что ты, возможно, никогда не полюбишь меня так, как я полюбил тебя, и примириться с этим. — Скотт говорил медленно и спокойно. — Я собирался сделать тебе на следующий день предложение. После того как я вытащил тебя из воды, ты, казалось, впервые отбросила свою сдержанность, заставила меня поверить, что, возможно, я ошибался относительно глубины твоих чувств ко мне. Потом ты поклялась, что с твоей стороны это была только благодарность, и обвинила меня в том, что я использую благоприятные обстоятельства. — Его лицо помрачнело при этом воспоминании. — После этого я хотел только одного: если удастся, провести тебя через тот ад, который пережил сам. Заставить тебя прийти ко мне на моих условиях.

— И добился своего. — Клер откинулась назад, прислонившись к стене, старательно избегая его взгляда. — Ты действительно собирался… сначала выполнить свое обещание?

— Не знаю, — признался он. — Если бы ты не приняла целиком и полностью моих условий, возможно, я и сделал бы тебя на несколько дней своей любовницей, хотя бы только для того, чтобы унять твою гордыню и низвести тебя до своего уровня. — Он улыбнулся немного робко. — Теперь ты знаешь, за какого провокатора собираешься выйти замуж.

— Клер посмотрела на худое, умное лицо, прикоснулась пальцами к его губам, на которых временами играла такая жестокая улыбка, и с удивлением подумала, как много раз она жаждала сделать это.