Открывая окно на полный экран, смотрю, как он поднимает руки, а рыжий мужчина сцепляет их металлическими наручниками, свисающими с потолка. Затем ещё туже стягивает металл на запястьях.

– Давай! Мать твою, бей ты! – Его крик могу различить. Распахиваю глаза, наблюдая, как рыжий берёт несколько прутьев, длинных, связанных между собой, из стоящего рядом ведра. Поворачивается и с силой ударяет по спине Николаса.

Издаю стон, смотря, как удары становятся быстрее и быстрее. А его спина уже покрывается алыми пятнами. А этот урод не останавливается. Бьёт его. Сердце издаёт скрипучий звук. Не дышу. Разрывает буквально его кожу. И вижу такое в первый раз. Замахивается и бьёт, разрезая кожу. Вижу кровь, месиво на его спине. Бросает прутья в ведро и уходит куда-то. Доли секунды, вся покрываюсь потом. Возвращается, закуривая сигарету, и подходит к Николасу.

– Нет… – шепчу я, закрывая рот рукой. – Нет… не надо…

– Открой рот, – грубо требует рыжий. Выдыхает дым и знаю, что он делает. Закрываю глаза, а из горла вырывается крик. Словно сама ощущаю, как горящая сигарета прикасается к губам. Чувствую запах мяса и отвратительные позывы желудка.

– Нет, – стону я, мотая головой. – Нет…

Громкий треск внутри меня, и разлетаюсь на кусочки. Слёзы брызжут из глаз. Кусаю пальцы, задыхаясь оттого, что вижу на экране. Снова бьёт его. Ещё сильнее. Там уже не остаётся кожи, а только кровь. До бесконечности это продолжается. По щекам катятся слёзы. Со звуком втягиваю воздух, когда рыжий бросает своё орудие пыток и подходит к Николасу, уже безвольно висящему на цепях. Ударяет его по щеке. Вздрагиваю от этого, мотая головой, не веря в то, что происходит на экране.

Вновь возвращается и берёт из ведра розги. Это они самые, но странные. Очень странные. Длинные. Тонкие. Снова удары сыпятся на кровавую спину.

– Эл… достаточно… уже больше, – Райли выскакивает откуда-то и, вырывая из рук рыжего розги, отбрасывает в сторону. А этот… ублюдок… рыжий ублюдок берёт ведро и выливает на Николаса. Его тело буквально трясёт в сильных конвульсиях. Цепи так громко звенят. И кажется, что чувствую запах палёного мяса. Кровь на его спине становится белой, а потом снова стекает по ягодицам, ногам, образовывая лужу.

Шипение, тихое, слова… какие-то слова… а я не могу расслышать их. Но Райли и рыжий молчат, расстёгивая наручники. Падает на колени, а они просто уходят. Оставляют его вот такого.

– Нет… останься… Мишель! – Крик. Хриплый, наполненный болью пронзает моё создание. Сама кричу, стону и в голос плачу, сжимая руками волосы. Царапаю голову, как же больно. Задыхаюсь. Рвёт изнутри. Да так сильно, что никогда не знала. Когти. Невидимые. Острые. Раздирают мою плоть, наблюдаю, как ползёт он… о, боже, ползёт падая. Камеры постоянно меняются, прослеживая его путь. Это клуб… он там… ползёт по ступеням. С силой отталкивается на руках и встаёт. Картинка теперь снимает его спереди. Вижу лицо. Лицо человека, которого люблю. До крика люблю. Потное. Потерянное. Идёт, словно не его спина сейчас представляет собой месиво из мяса. Идёт. Улыбается. Тянется рукой. Хватает воздух. Его шатает, но он идёт. Алый свет наполняет видео, где сидит на полу и как пазл собирает фотографию. Гладит пальцами. Что-то говорит, но не слышу. Делаю звук громче, не могу разобрать его бормотание. Чёрт… как же это больно.

Через секунду всё заканчивается и снова появляется видео. Полностью разрушенная зеркальная комната, осколки окровавлены, как и постель. Тухнет. Всё потухает вокруг. Сижу, роняя слёзы, и хочется ударить себя. Только бы не чувствовать, как колет сердце за него. Смотрю в тёмный экран и раскачиваюсь. Я, наверное, в шоке. Это было после меня… помню штаны эти. Глотать не могу. Губы трясутся, а руки так и сжимают волосы.

Николас самый сильный человек в мире. Физически сильный. А внутри… его лицо… потерянное… наполненное безумством глаза… такая же улыбка.

Вздрагиваю, трясущимися пальцами нажимая на перемотку зеркальной комнаты. Смотрю, как он собирает фотографию. Делаю звук на максимум, чтобы расслышать, какие слова говорит… зачем же он это сделал. Приникаю к динамику.

– Люблю тебя. Люблю до хруста костей. Прости меня. Когда-нибудь скажу тебе… не время. Не сейчас… спи, родная, спи, отдохни. Прими мою помощь… прими…

Слова только через несколько минут обретают оболочку и ударяют по моей голове. Кричу от боли. Любил. Падаю со стула. Любил. Ударяю кулаками по полу и кричу, позволяя боли полностью вырваться из моего горла. Любил. Но так и не сказал мне этого… любил…

– А-а-а, – стону я, причиняя боль рукам, бью ими о пол, и как зверь издаю гортанные звуки. Невыносимо. Любил. Понять это и умереть. Понять и не верить. Понять и не успеть вздохнуть. Не могу остановиться. Бью, и уже сил нет. Лежу на полу и бью слабо… как же больно мне. Зачем? Зачем же, это всё надо было? Зачем? Чтобы умереть сейчас. Жестоко. Райли точно знал, как полностью вырвать из груди сердце. Он отомстил мне за те слова, что сказала ему. Он разрубил меня.

– Ты любил, Ник… Ник… мой Ник… – шепчу я, не желая останавливать поток слёз. Не желая больше так жить. Он должен был мне всё рассказать раньше. Должен был. Но не сделал этого. Потому что в себе нёс своё раскаяние. И я увидела его. Выходит, что теперь моя очередь. Теперь я должна менять всё. Я должна вернуть его и свою любовь. Должна, иначе не выживу. Не хочу без него дышать. И не буду.

Стою в ночи, смотря на высокое здание. Не помню, как так получилось, что оказалась здесь. Не помню. Я шла. Потом вроде было такси или нет. И снова шла. А теперь смотрю на дом, где живёт Николас.

Невидимый толчок в спину и перехожу дорогу, слыша разгневанные сигналы машин, что объезжают меня. Иду… моё дыхание и холодный воздух. Кто-то кричит на меня, а я иду там, где нельзя. Подхожу к пункту охраны и без слов прикладываю карточку. Тянет сердце. Каждую частичку моего тела тянет. Руки болят. Иду. Ноги заплетаются. Но иду. Должна. Последнее, что я буду помнить перед прощанием. Я должна это сделать. Наплевать на гордость. Её нет. Да ничего от меня больше не осталось. Тело. И оно уже на грани. Плевать. Вытираю рот рукой. Не знаю зачем. Так ярко вокруг, а я иду к лифту. Нажимая на кнопку, вижу, как дрожат руки, а я всё жму. Пальцы не гнутся. Мне кажется, я умираю. Действительно, сил никаких нет. Довела себя до того состояния, при котором наступает мрак. Еду в лифте, смотря стеклянным взглядом на своё отражение. И как то всё равно, что в шортах и майке. Босиком. Ничего не волнует.

Лифт останавливается, и его двери открываются передо мной. Вокруг темно. Ни звука, когда я вхожу в пространство. Цоканье лап, и не могу разглядеть, кто идёт ко мне. Рычание собаки, и другой лай. Сбивают меня с ног, падаю, и как у куклы голова качается из стороны в сторону. Моргаю, привыкая к темноте. Передо мной стоит Шторм, а из темноты смотрят на меня два ярких глаза другой собаки. Сглатываю от страха. Шторм начинает лаять на эту собаку, явно защищая меня. Страх испаряется. Поднимаюсь на ноги, и прохожу по холлу. Разорвут? Плевать. Пусть. Никого нет. Его нет. Тихо так, только Шторм носится вокруг меня, пока иду. Взгляд проходится по столу, на котором вчера я была настоящей. Но что изменило меня? Боль? Обида? Или что-то иное? Не помню. Смотрю на валяющиеся осколки бутылки, всё это возможно разглядеть благодаря свету из окон. Поворачиваюсь и иду к полностью разбитому бару, бутылки, осколки, всё валяется на полу. Бокалы. Не сдерживал себя.