* * *

Ну, если не чокнутая — то… то очень странная. Кристина с удивлением разглядывала вошедшую в кафе… женщину? Старушкой, а тем более бабкой, ее язык не поворачивался назвать. Хотя по возрасту она как раз такая и есть. Сколько ей? Семьдесят пять? Восемьдесят? Больше? В свои двадцать пять Кристине все эти цифры казались одинаково бесконечно далёкими. Более всего эта женщина походила на ведьму. Худое лицо в сетке морщин, длинные седые волосы были сзади убраны в небрежный низкий узел, но спереди совершенно растрепались. Длинная вязаная юбка, короткий до бедер пуховик, спортивные грубые ботинки, рюкзак через плечо.

Ведьма двадцать первого века.

Она поспешно, слегка прихрамывая и шаркая ногой, прошла к столику. И замерла. Кристина встала. Она предсказуемо оказалась выше этой женщины — Крис пока даже мысленно не могла назвать ее своей бабушкой — на голову. Как ее называть? Ее имя — Елена. Как ее зовут здесь, в Норвегии, к какому имени она привыкла? Хелен?

Но почему-то не получалось произнести этой простой фразы: «Здравствуйте, Хелен». И женщина, стоящая напротив, молчала. А потом все же заговорила.

— Как ты похожа на Туру… Такая же красавица.

Она сделала какое-то неловкое движение руками, будто хотела всплеснуть. И Крис тоже сделала какое-то неловкое движение руками. И как результат — они вдруг как-то неловко обнялись.

Кофейная чашка на столике звякнула.

Объятие вышло коротким и неловким. Ее старшая родственница поспешно отступила и заговорила торопливо.

— Ты согрелась? — кратко коснулась своими сухими пальцами руки Кристины. — Ручки вроде теплые. Это твоя куртка? — тронула висящую на вешалке рядом со столиком куртку. — Кошмар, о чем ты думала, когда такое надевала? Ну ничего! — из рюкзака было выужено что-то огромное и пестрое. — Держи, это шаль. Замотаешь поверх куртки.

Носки. Она думала про носки. А тут пошла в ход крупная форма. Кристина машинально прижала к груди пестрый сверток. Шаль была приятной на ощупь, и все же чуточку колючей.

— Как вас называть? — неожиданно для самой себя спросила Кристина. Елена замерла.

— Ты не знаешь моего имени? — тихо спросила она.

— Знаю, — Крис перехватила поползшую из рук шаль. — Но вас здесь, наверное, называют как-то иначе? Хелен? Хелена?

Она вдруг хрипло рассмеялась.

— Меня все зовут Лена. И ты так можешь называть. Ты готова ехать? — Кристина кивнула. — Тогда одевайся.

Потом, уже на улице, Кристина даже не удивилась, когда Лена открыла дверь потрепанного, но крепкого на вид джипа на колесах с зубастой резиной. У ведьм двадцать первого века другие средства перемещения, метлы и ступы вышли из моды. А когда Крис устраивалась на переднем сиденье и застегивала ремень безопасности, она снова вспомнила слова Лолы про викингов. Теперь они казались очень правильными.

Заработал мотор. На колени Кристине лег термос.

— Это кофе, — по стеклу шаркнули «дворники», машина резко сдала назад. — Он горячий, но черный и не сладкий.

— Я такой и люблю.

— И я. Ну тогда наливай себе кофе и рассказывай. Как мама, как братья, как отец.

* * *

Кристина стояла и смотрела на море. Серое, свинцовое, совершенно зимнее. Порыв ветра снова взметнул ее волосы вверх. Если Лена узнает о том, что Крис гуляла без шапки — Крис достанется.

Очередная вязаная шапка достанется. Их у Кристины уже четыре.

Над головой пролетела пара птиц, перекрикиваясь между собой. Это гаги. У Кристины, помимо четырех шапок, есть еще рукавички с гагачьим пухом. Она задрала голову, следя за полетом птиц и вслушиваясь в их пронзительные голоса. Звук был громким, резким, но Крис он казался ужасно мелодичным. Он ей нравился. Ей здесь все нравилось.

Поначалу Кристине казалось это странным. Очень странным. А потом она перестала думать об этом, совсем. Что в месте, в котором она оказалась впервые, ей так хорошо, покойно и комфортно.

Да, она неожиданно обрела здесь покой — не иллюзию, а по-настоящему. После всех потрясений в ее жизни, после жгучей боли безответной любви, после того, что эта безответная любовь оказалась далеко не самым страшным потрясением в ее жизни, после того, как она прошла по огненному острому краю, едва не погибнув в пожаре — после всего этого Крис обрела покой.

В очень странном месте и с очень странными людьми.

— Кристина!

Она обернулась. К ней шла Лена.

— Так и знала, что найду тебя здесь. Будь осторожна, тропинка очень крутая. Шею свернуть — раз плюнуть.

— И кто это говорит? Человек, у которого почти не сгибается колено?

— Я привыкла, — отмахнулась Лена. — Я когда-то проводила здесь по несколько часов каждый день и знаю тут каждый камень. — Лена помолчала, а потом добавила громче и беспечнее. — И потом — у меня вот что есть!

Кристина посмотрела на трость, на которую опиралась Лена.

— И все же — ты тоже будь осторожнее.

— Эй, это мои слова! Ладно, пошли обедать. Янко приготовил какой-то особый суп.

* * *

Кристина устроилась у камина и наблюдала за собравшимися в большой комнате на первом этаже. Эта комната называлась с давних времен комнатой для собраний.

Кристина знала — даже не столько знала, сколько чувствовала, — что у мамы непростая семейная история. Это было несложно понять. Это было словно два разнополярных полюса. С одной стороны — большая, шумная, дружная семья отца во главе с Василисой Карповой, которую Кристина не помнила, но та успела подержать младшую правнучку на руках. Крис видела эту фотографию — собственная белая макушка и морщинистые натруженные руки прабабушки. И с другой стороны, словно в противоположность — полная пустота со стороны матери. Лишь бережно хранимое фото прадеда, видного ученого Павла Корнеевича Дурова. И скупые слова о том, что кое-какие родственники живут в Норвегии.

Шу и Рю потом опытным путем на своей шкуре выяснили — какие. А теперь вот Кристина продолжила это знакомство.

Она ни разу не пожалела, что приехала сюда. И дело было даже не только в месте, в котором Крис обрела покой. Дело было еще и в Лене. Кристина понимала, что когда-то давно, еще до ее рождения, случилось что-то плохое между мамой и Леной. Но… Но Крис нравилась эта женщина. Нравилась она сама и то место, где она жила. То место, которое существовало благодаря ей.

Послеобеденную тишину, наполненную только негромкими разговорами, нарушил телефонный звонок. А вот и мама.

— Привет, мамочка.

— Кристина, это правда? Ты в Норвегии?

— Да. Я здесь. С Леной.

Ответная тишина была красноречивой. Крис поняла, что сказала так зря. Надо было как-то иначе. Только как? Но мама нарушила молчание первой.

— Девочка моя, тебе там хорошо?