* * *

Когда-то я (М. Х.) координировал проект национальных общин на территории СССР. Мой босс, начальник отдела, заинтриговал меня идеей и согласился на то, чтобы я работал удаленно, что было прецедентом в той компании. Он давал мне безусловную поддержку, вдохновляя на «великие дела». По делам службы я должен был раз в неделю ездить в Иерусалим.

По длиннющим коридорам и шумным кафетериям здания, в котором размещалась компания, слонялся скучающий долговязый Рубен, формально числившийся помощником босса, то есть не последний человек в иерархии. Он явно страдал синдромом навязчивых состояний, и я оказался идеальным объектом для его придирок.

Рубен мне явно завидовал – ему, бедному, приходилось по 8 часов ежедневно протирать штаны в мрачном офисе вот уже лет 20. В накрахмаленной белой рубашке с галстуком, обутый в начищенные до блеска черные старомодные ботинки, он всегда был на виду и, казалось, целиком заполнял пространство офиса своим мельтешением, создавая иллюзию бурной деятельности.

Очередной дежурный наезд – дескать, я веду себя как представитель богемы в месте, где уважаемые люди (он явно имел в виду себя) заняты тяжелой важной работой, случился в присутствии двух десятков его подчиненных. Рубен явно стремился показать, что он – главный самец на этой поляне.

В моих жилах вскипела кровь, что было предвестием надвигающегося эмоционального взрыва – синдром, унаследованный мной от отца. Раздражение за полминуты переросло в гнев, затем в ярость. Для достойной кульминации вся эта сцена должна была закончиться какой-нибудь незабываемой драматической выходкой.

Еле сдерживаясь, дрожащим сдавленным голосом, я почти вежливо попросил Рубена привести хоть один пример чего-то важного, что он сделал за последний год. И добавил: «Ежедневная отметка в личной карточке при входе в здание, которую ты исправно делал, – не в счет!»

Моя манера разговора Рубену, мягко говоря, не понравилась. Дело усугублялось большим количеством заинтересованных зрителей.

Услышав тираду с директивами, как мне жить и работать, я взорвался и послал его далеко и надолго. Администратор окрасился в цвет свеклы и проскрипел, что увольняет меня. В ответ я перевернул его огромный дубовый стол с бесчисленными причиндалами, которые он аккуратно выстраивал и постоянно поправлял в свободное от отдыха время. А потом громко, чтобы услышали во всех кабинетах, заявил: «Я больше не готов находиться в одном помещении с таким маразматиком, как ты!» Я хлопнул дверьми кабинета так, что все стекла разлетелись вдребезги, и стремительно вышел.

Злой ходил я по святому городу. Папы моего к тому времени уже семь лет не было в живых. Проходя мимо магазина, я поднял взгляд на витрину и… не поверил своим глазам – внутри магазина я увидел своего отца! Ошеломленный, я подошел ближе и внимательно всмотрелся в витрину. Никаких сомнений быть не могло – мой папа пристально и мрачно смотрел мне в глаза. Только через некоторое время до меня дошло, что я стою напротив зеркала. Леденящий ужас сменился кошмаром еще большим, когда я осознал, что стал его точной копией.

Мрачный, я побрел обратно к Рубену в кабинет. Он тоже выглядел невеселым. Я попросил его выслушать меня в последний раз и поведал о том, что произошло только что на улице. Я признался, что при его появлении обычно чувствовал раздражение, но дело вовсе не в нем, а во мне. «У меня несведенные счеты с отцом, – сказал я. – А получилось так, что я вымещаю свою злость на тебе».

Он посмотрел на меня как на больного, но мне показалось, что в ту минуту он понял и впервые услышал меня. А когда я рассказывал ему о моих сложных отношениях с отцом, на глазах его выступили слезы. Наверное, мое откровение напомнило ему чем-то его историю отношений, если не с отцом, то с матерью. Я попросил прощения за свое грубое поведение при его подчиненных.

«Я не умею быть под чьим-то каблуком. Даже при наличии актерских способностей я с трудом играю послушного исполнителя и завидую таким людям, как ты, – мне это не дано».

Он молча дослушал и сказал: «А я не умею так, как ты, и завидую тебе».

Меня не уволили, так как проект всего отдела висел на мне. А летом Рубен ушел на пенсию. На его проводах мне стало грустно, и я представил, как ему было одиноко и страшно перед грядущим пенсионным прозябанием. Делиться чувствами он не умел, вот и держал все в себе. Я подошел к нему и поблагодарил за то, что он нашел в себе мужество меня простить.

Повремени, певец разлук,

Мы скоро расстаемся сами,

Не разлучай уста с устами,

Не разнимай сведенных рук…

Давид Самойлов

Одной из самых распространенных проблем наши клиенты считают откладывание дел на потом. Зная, что платят отношениями, свободой, спонтанностью, здоровьем, яркой жизнью, они все равно по-рабски откладывают все до последнего и загоняют себя в цейтнот. Какие силы управляют нами, какие механизмы заставляют создавать этот социальный невроз? Можно ограничиться типичным ярлыком: лень, неорганизованность, неумение распределять время, безответственность… при этом давая советы, как стать успешным человеком, которые в 100 % случаев будут саботированы. Это не работает! Ведь корни проблемы кроются в тонком сплетении психики с морем бессознательного. У излюбленного паттерна «откладывания жизни на потом» есть своя уникальная история.

Проходя по коридору времени, можно переживать каждое мгновение неповторимого чуда жизни. Какая привилегия! Какой подарок – жить… «Жить или не жить – вот в чем вопрос!» Либо я проживаю мгновение, либо как по льду скольжу мимо него.

А с сопротивлением что делать? Бороться с сопротивлением или ретироваться от него – значит не жить. Можно сказать более жестко: «Когда я оцениваю, осуждаю – я умираю, и моя сущность покидает меня. А когда я это осознаю, моя сущность возвращается».

Неоплаченные счета накапливаются, данные обещания систематически нарушаются, сроков выполнения задач практически не существует, внешние обстоятельства «заставляют» снова откладывать дело на потом, аккумуляторы разряжаются, еда в холодильнике плесневеет, новое дело покорно ждет приступа вдохновения, подготовка к экзамену начинается в ночь перед ним… Мы каемся, клянем себя, обещаем себе и всему миру, что в следующий раз… И снова откладываем. Налицо все признаки прокрастинатора, хронического «потомоголика».

Прокрастинация. Это невроз, нарушение. Болезнь, которой в разной степени болеют все. Некоторые даже не подозревают о ее существовании и обнадеживают себя иллюзией «здорового» тотального контроля. У них все в жизни выверено и происходит точно по расписанию. Эдакий живой робот, исключивший возможность волнений. Постоянное откладывание на потом и тотальный контроль – самый распространенный показатель скрытой или явной депрессии.

Секрет в том, что прокрастинаторы неосознанно отвлекают себя от выполнения поставленных задач, чтобы побороть страх неудачи. Ведь откладывая выполнение планов, мы откладываем и возможный провал.