Вики неотрывно смотрела на него, и в ее взгляде боролись недоверие и надежда. Наконец надежда победила.

— Ты хочешь сказать… что твоя мама будет жить?

— Да.

— Ты уверен?

— Как ни в чем другом. Иначе я не ушел бы от нее.

— О, Джек.

Это стало последней каплей. Вики, силы которой были уже на исходе, обвила руками его шею, уткнулась носом в плечо и разрыдалась.

С минуту Джек ждал, пока она выплачется и пока у него пройдет первое потрясение от этого чуда. Вики здесь! Настоящая, живая Вики, от которой все еще пахнет морем!

Его Вики… Джек вдруг почувствовал, что не может больше ждать. Он слегка отстранил ее и с улыбкой, в которой были бесконечная нежность, бесконечное любование и бесконечная любовь, посмотрел в залитое слезами лицо.

— Моя Вики, — произнес он. — Моя любимая.

Его губы нашли губы Вики, и страстный поцелуй, казалось, длился целую вечность, превращая их брак в настоящий — отныне и навсегда.

— Мадам? — В двери кабинета показалась голова молодой няни-француженки. Круглое, в ямочках, лицо довольно улыбалось. — Мы проснулись. — При виде заплаканной Вики, сидящей за столом над какими-то бумагами, улыбка исчезла с ее лица. — Что случилось?

Она поспешила войти в комнату. За ней следом, немного косолапя и держась за ее юбку, семенила пухлая годовалая девочка, темноволосая и зеленоглазая.

Вики вскочила и, на ходу отирая слезы, подняв девочку на руки, она покрыла ее лицо поцелуями и снова заплакала, с жаром повторяя:

— Спасибо тебе, Эвелин, спасибо…

Мари озабоченно смотрела на хозяйку, не понимая, за что она с таким пылом благодарит дочь. Наконец Вики улыбнулась и, видя недоумение девушки, с легким смущением произнесла:

— Все в порядке, Мари. Не обращай внимания. Просто я получила привет из прошлого…

После долгого перерыва Вики вернулась к своей работе. Утром, перебирая архив Эвелин, она наткнулась на маленький конверт, надписанный знакомым почерком. Почерком ее матери. Поскольку никого из участников переписки уже не было в живых, она позволила себе заглянуть в него и достать открытку, в которой мать поздравляла Эвелин с Рождеством, жалела, что Вики не может провести его с домашними, и благодарила за заботу о дочери.

Когда Вики развернула открытку, из нее выпал какой-то листок. Почти ничего не видя от слез, она подняла его с пола и, вытерев глаза, увидела свое имя, выведенное мелким четким почерком Эвелин.

Дорогая Вики!

Если все получится так, как я надеялась, ты обязательно найдешь эту записку. А если нет — что ж, она будет выброшена на свалку или истлеет в шкафу. Я пишу ее для того, чтобы ты не считала меня бессердечной вздорной старухой, из могилы по собственному капризу ломающей судьбы других людей.

Одному Богу известно, как отчаянно я желаю процветания Майлстоуну, счастья тебе и Джеку. Прожив долгую жизнь, я обрела некоторый опыт, позволивший мне с четкостью откровения понять, как идеально сочетаются эти три элемента — ты, Джек и Майлстоун. Но, заговори я об этом вслух сейчас, меня либо не пожелают слушать, либо поднимут на смех. Своего понимания в головы других не вложишь, да и человек сам волен выбирать себе судьбу.

Вот поэтому в моем завещании и появилась строчка, которая наверняка приведет всех в смущение и недоумение. Я рассуждала так: Майлстоун все равно останется за Джеком, ведь любому человеку, давшему себе труд немного подумать, станет ясно, как обойти это условие: ему достаточно жениться только на время. Но это время даст вам шанс познакомиться поближе и — тешу себя надеждой — полюбить друг друга… Пусть это некоторое насилие над вашими личностями, но не фатальное…

Мне еще многое хотелось бы сказать тебе, но пришел врач, да и бумага кончилась. Прощай, милая Вики, и будь счастлива… Что-то подсказывает мне, что так и будет.

Эвелин.

КОНЕЦ