Они спустились в долину и пошли через остатки того, что днем раньше было достижениями цивилизации. Обгоревшие картины все еще в орнаментных рамках, полуоплавленные телевизоры и стереоприемники, изуродованные остатки ювелирного серебра и золотых бокалов, чашек, ножей, вилок, канделябров, проигрывателей, ведерок под шампанское, черепки того, что представляло собой бесценное искусство, античные вазы, статуи Ар Деко, африканские скульптуры и Уотерфордский хрусталь.

Молния сверкнула, на этот раз ближе и багровые свечение бликами обнажило куски бижутерии и ювелирных изделий, рассыпавшиеся по месту крушения — ожерелий и браслетов, колец и булавок. Она нашла указатель улицы, торчавший из завала, и чуть не рассмеялась, но испугалась, что если начнет, то не закончит, пока мозги не поедут набекрень. На указателе было написано — Пятая Авеню.

— Видите? — у Арти в обеих руках по норковому манто. — Я же говорил, что там есть еще. — Он стоял, по колени утопая в почерневшей роскоши: накидки из леопардовых шкур, горностаевые мантии, жакеты из котика. Он выбрал самое лучшее пальто, какое только смог найти, и с безразличным видом надел его.

Сестра Ужас остановилась покопаться в куче кожаных сумок и чемоданов. Она нашла большую сумку с хорошей прочной ручкой и закинула ее на плечо. Теперь у нее не было чувства, что чего-то не хватает. Она взглянула на почерневший фасад здания, из которого взрывом выбросило всю эту кожгалантерею. Ей удалось разобрать остатки вывески «Гуччи». Видимо, это было лучше всего того, что ей дозволялось иметь.

Они были уже почти у фонтана, когда среди обломков блеснула вспышка, что-то зарделось, словно угольки костра. Сестра Ужас остановилась, нагнулась к земле и подняла один из них. Это был кусок стекла размером с ее кулак, он спекся в одно целое, а в него была инкрустирована россыпь мелких рубинов, горевших сейчас цветами. Она огляделась вокруг себя и увидела, что повсюду по завалу разбросаны слитки стекла, оплавленные жаром в различные формы, будто бы выдутые сошедшим с ума стеклодувом. От здания, стоявшего здесь, ничего не осталось, кроме стены из зеленого мрамора. Но, когда она посмотрела на развалины здания, оставшегося слева, и прищурилась, чтобы разглядеть сквозь мутное освещение, то увидела на арке из разбитого мрамора буквы «ТИФ…И».

ТИФФАНИ, догадалась она. Так…

Если тут был магазин Тиффани…

Тогда она стоит прямо перед…

— Нет. Нет, — прошипела она, и слезы полились из ее глаз. — О, нет… О, нет…

Она стояла прямо перед тем, что было волшебным для нее местом — магазином стекла Штубена. А то, что было прекрасными скульптурными шедеврами, стало бесформенными слитками под ее ногами. Место,

куда она приходила помечтать над выставками бездушного стекла, исчезло, снесено со своего основания и разметено. Вид этой свалки по контрасту с запомнившимся ей местом, так потряс ее воображение, будто двери в рай с грохотом захлопнулись перед ее лицом.

Она стояла неподвижно, только слезы медленно ползли по щекам, обезображенным волдырями.

— Поглядите-ка на это, — позвал Арти. Он поднял изуродованный стеклянный восьмигранник, полный бриллиантов, рубинов и сапфиров. — Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? Смотрите! Их полно в этом чертовом месте! — Он погрузил в кучу ладонь и вынул пригоршню оплавившегося стекла, усыпанного драгоценными камнями. — Эгей! — расхохотался он, затем закричал как осел: — Мы богачи, леди. Что мы пойдем покупать раньше всего? — Все еще хохоча, он подбросил куски стекла в воздух. — Все, что вам угодно, леди! — орал он. — Я куплю вам все, что захотите!

Сверкнула молния, проскакивая по небу, и Сестра Ужас увидела, как вся оставшаяся от магазина стекла Штубена стена грохнулась на землю в мерцающих вспышках красных рубинов всех оттенков, изумрудов глубоких цветов, сапфиров полночной голубизны, дымчатых топазов и прозрачных алмазов. Она подбежала к стене, щебенка хрустела под ногами, протянула к ней руки и коснулась ее. Стена была усыпана драгоценными камнями. Сестра Ужас поняла, что все сокровища «Тиффани», «Фортунофф» и «Картье», должно быть, выбросило из зданий и разбросало фантастическим ураганом драгоценностей вдоль Пятой Авеню и перемешало с расплавленным стеклом статуй волшебного для нее места. Сотни драгоценных камней в искореженной стене зеленого мрамора на несколько секунд задержали в себе свет молнии, а затем свечение затухло, как выключение многоваттной лампочки.

О, мусор, — подумала она. О, страшный, страшный мусор… Она отступила назад, глаза ее щипало от слез, одна нога поскользнулась на стекле. Она отошла в задний угол и села, не имея никакой воли, чтобы снова встать.

— Что с вами? — Арти осторожно подошел к ней. — Вы не ушиблись, леди?

Она не ответила. Она устала и выдохлась, она решила остаться прямо здесь, в развалинах волшебного места, и может быть недолго отдохнуть.

— Вы собираетесь вставать? Вон почти рядом вода?

— Оставьте меня в покое, — бессильно сказала она. — Уходите.

— Уходить? Леди, а куда, к черту, мне идти?

— Мне все равно. Мне на все это насрать. Мелким дерьмом.

Она наскребла пригоршню оплавленных стекляшек и золы и медленно просыпала ее сквозь пальцы. Какой смысл делать еще один шаг? Низкий толстяк прав. Идти некуда. Все пропало, сожжено и разрушено. — Надежды нет, — прошептала она и глубоко зарылась рукой в золу рядом с собой. — Надежды нет.

Пальцы ее сжали еще несколько слитков стекла, и она вынула их, чтобы посмотреть, в какое барахло превратились ее мечты.

— Что это у вас, черт возьми, — спросил Арти.

В руке Сестры Ужас лежало стеклянное кольцо в форме пончика с отверстием посередине диаметром около пяти-шести дюймов. Толщина самого кольца была около двух дюймов, а диаметр около семи дюймов. По окружности кольца с неодинаковыми интервалами рельефно выступали пять стеклянных колосьев, один — тонкий, как сосулька, второй шириной с лезвие ножа, третий изогнутый крючком, а остальные два просто прямые. Внутри стекла была заключена сотня темных овалов и квадратов различного размера, странная паучья сеть из линий соединяла их в глубине.

— Барахло, — пробормотала она и хотела было бросить его обратно в золу, но тут снова сверкнула молния.

Стеклянное кольцо неожиданно брызнуло ярким светом, и на мгновение Сестра Ужас подумала, что оно воспламенилась в ее руке. Она взвизгнула и бросила его, а Арти заорал: — Господи!

Свет исчез.

Рука Сестры Ужас тряслась. Она осмотрела ладонь и пальцы, чтобы убедиться, что не обожглась, но тепла не было, была только ослепительная вспышка света. Она все еще ощущала ее, пульсирующую под веками.

Она потянулась к кольцу, потом убрала руку назад. Арти приблизился и в нескольких футах от нее присел на корточки.

Сестра Ужас пальцами слегка погладила кольцо, прежде чем снова отбросить назад руку. Стекло было гладким, как прохладный бархат. Она подержала на нем пальцы, потом сжала его в ладони и вытащила из золы.