Писано городам Кёнигсберга[60] господином ливонским магистром.

Прежде всего, наш дружеский привет и все доброе, что мы в знак большой любви и дружбы можем вам предложить. Почтенные, мудрые и осмотрительные, особенные, любезные и добрые друзья. Вы, без сомнения, узнали от почтенного и благочестивого брата нашего ордена, господина Гердта фон Малинкродта, комтура Голдингена, и почтенного и мудрого Иоганна фон дем Браме, нашего вассала, о причиняемых нам, нашему ордену и всей этой стране притеснениях, вражде, нападениях и горестях, которые ежедневно чинятся подлыми русскими схизматиками, и обо всех мерах по их устранению. Случилось так, что после отбытия указанных наших послов из этой страны псковичи прислали к нам своих послов и очень настойчиво желали вести с нами переговоры, и мы, оставив за собой последнее слово, назначили съезд на 14-й день после Рождества в Мариенбурге, куда они должны были прислать своих полномочных послов, мы также должны были быть там лично. Что касается времени и места, было решено, чтобы мы совместно с нашими ратсгебитигерами[61] и представителями всех частей этой страны дожидались [там], однако псковичи прислали туда только одного посла и не в назначенное время, а спустя два дня; они потребовали новых опасных грамот и клятвенных гарантий для присылки своих послов; они были им предоставлены. Спустя примерно восемь дней после этого прибыли два псковских посла, у которых, однако, также не оказалось полномочий. И они пожелали [узнать], в каком размере мы задумали обозначить Пскову и отстаивать ущерб, причиненный этой стране [Ливонии]. Это заключалось в нескольких статьях, что они уступают и компенсируют нам, нашему ордену и этой стране землю, воду, старые урезания, названные ущербы, с опорой на что следовало вести переговоры; все [требования] были предоставлены на русском языке в письменной форме; также мы договорились и решили, что они затем пришлют не предварительных послов, но настоящих, полномочных, главных послов, которые в следующую субботу непременно прибудут в Мариенбург; они все это пообещали, но, однако, [слова] не сдержали, хотя мы их прождали до понедельника, что стоило нам и всем частям этой страны крупных расходов и трат в течение более 14 дней. В том нельзя видеть ничего другого, кроме того, что они обманули нас и воспрепятствовали нашему походу в Россию, который мы задумали предпринять со всей этой землей и со всеми силами, и хотели под подобным прикрытием пробудить в нас доверие и напасть на эту страну, что, возможно, и случилось бы, если б они смогли пройти по глубокому снегу и через разлившиеся ручьи и реки, которые в этом году в Ливонии не замерзли. Из этого письма вы также получите известие, что великий князь Московский примирился с татарским царем (keiser), с которым он очень долго состоял во вражде, и к наступлению поста должен прибыть в Новгород в намерении покорить эту страну. И чтобы с Божьей помощью отвратить нападение, всеми нами единодушно было решено, что каждый на границе, если по ходу дела в том возникнет необходимость, вступит в ополчение, будет сам себя содержать, тщательно заботиться о том, чтобы эта страна, [пребывающая] в состоянии вероломных разногласий, не оказалась приведенной к окончательной погибели и порабощению. В связи с этим и исходя из сложившейся ситуации, мы вместе с нашим орденом и всей страной Ливонией увещеваем, просим и молим вас, как только можем, ради всей вашей любви и дружбы, принять близко к сердцу ход этих дел, связанных с русскими, внимательно их обсудить и принять решение, благодаря которому эта страна не окажется в одиночестве и не будет оставлена без помощи, утешения и поддержки, во что мы, ввиду вашей любви и дружбы, также очень верим; кроме того, в чем мы также не сомневаемся, из наших многочисленных посланий, повсеместно распространенных слухов о пресловутом замещении места покойного господина Сильвестра, Рижского архиепископа, и из рассказов многих людей вы узнали, что мы и наш орден в Ливонии были вынуждены и заставлены по необходимости взять себе Рижскую епархию, чтобы она вместе со всей этой страной ныне не попали под власть к ненемецкой нации (undutschen nасіе). Нам также стало хорошо известно, что по причине несправедливых кляуз некоторых людей наш наисвятейший отец, папа, настроен против нас и нашего ордена в Ливонии и движим [желанием] наложить [на нас] штрафы и тяготы отлучения, получив сведения только от одной стороны, что, однако, неслыханно, и мы и наш орден никогда не опрашивались в соответствии с положениями права[62]. Из-за всех этих обстоятельств мы вынуждены подготовить наше большое посольство к нашему наимилостивейшему государю императору, для которого наше посольство тоже было бы желательно, а также к другим государям и князьям, чтобы просить о помощи, совете, добрых указаниях и содействии, и чтобы в результате их благосклонных свидетельств наш наисвятейший отец папа и его святая коллегия кардиналов основательно изучили все дела и обстоятельства, беды, притеснения этой страны и установили нашу невиновность. И потому мы настоятельнейше просим, чтобы вы, любезные и добрые друзья, все изложенное приняли во внимание и поступили честно во имя общего блага, ради благополучия и процветания всей немецкой нации и всего христианства, а именно, позаботились, чтобы ныне в ваших городах, прилегающей местности и области юрисдикции никто не усугублял подобных осложнений, чтобы они сохраняли дружеское расположение и стали еще лучше на все то время, пока мы не получим ответа от отправленного нами посольства, что делу, начатому против этих русских схизматиков во благо нашего святейшего отца папы, Священной Римской империи и всего христианства, не будет чиниться препятствий. Попутно следует обратить особое внимание на то, что эта область христианского мира, куда до их появления Бог был доставлен русскими, стала исходной точкой его проявления во всех близлежащих христианских странах. Мы пишем это во благо вашей любви и дружбы и, Господь свидетель, в доверительном, твердом, добром мнении, что буде случится, что Бог распорядится этой страной совсем не во благо, мы по причине бессилия и препятствий не сможем избавиться от папских и других осложнений, которые выносим, будучи совершенно невиновными. И мы описали эти многочисленные притеснения затем, чтобы получить помощь, надежду и поддержку, как это хорошо известно вам, дорогие друзья, кому мы молим Бога всемогущего послать благословение и здоровье. Дано в Мариенбурге в день св. Юлиании в 1481 году.

Unnßen fruntlicken groith, unde wes wie umb iwer allir leve unde fruntschopp willen gudes vormogen, stedeß tovoren. Eirßamen, wolwisen unde vorsichtigen besunderen, leven unde guden frunde.

Gie hebben ane allen twivell van dem eirßamen unde geistlicken broder, hern Gerth van Mallinckradt, unßes ordens kompthure to Goldingen, unde dem erbaren unde walduchtigen Johann van dem Brame, unsem leven unde gtruwen, unsir, unses ordens unde dussir gemeynen lande gedranck, weddirwille, averfall unde wemoith, de dagelicks van de snoden, affgesunderdenn Russen geschut, unde alle gelegenheith deshalven, umb entsettinge to donde, wall vorstan etc. Is ith doch also gefallen, dat na afscheidenth der gnanten unsir baden uth dussen landen de Pleßkower ere baden an uns sanden unde sere vlitich begerende weren, dage mith uns to holdende, dar wie uns inth laetste to geven unde eynen dach mith en 14 dage na Winachten tor Marienborch vorramden, dar se denne ere vulmechtigen baden hebben unde wie personlick oick wesen solden. Der tith unde stede, so dat belaveth was, wie mithsampt unsen rades gebedigeren unde anderen van allen parten dussir lande wareden, aver de Pleßkower schicken eynen baden darthhen, doch nicht uppe bestemde tith, sonder wall twe dage darna, unde begerden nie geleides breve unde behantstreckinge, darupp ere baden to senden; dith warth en gegeven. Darna wall achte dage quemen aver twe Pleßkowsche baden unde doch nicht vulmechtich unde begerden, wo wieth, lanck unde breith wie dussir lande scheidinge na Pleßkow uth gedechten to beholden unde to vordedingende. Dith warth en mith welcken articule, dat se uns, unsem orden unde dissen landen lanth, water, aide scheidingen, genamenen schaden etc. afftreden unde entrichteden, dar men up handelen solde, alles upp Rusch, in schrifften medegedaen unde also behantstrecket unde geslaten, dat se vorder neyne vorbaden van sick senden, sonder de rechten, vulmechtigen hovethbaden des sonnavendes darna gewißlick tor Marienborch solden körnen; dat se also laveden unde doch nicht helden, wowall wie erere beth des mandages wachteden unde uns unde alle parte dussir lande up swaer kost unde teringe baven 14 tage toveden. Daruth anders nicht to merckende iß, alleyne se uns den toch, den wie mith dissem gantsen lande mith allir macht aver in Rußlant to donde vorgenamen hadden, vortucket unde vorhindert unde uns undir sodaner dachfoirth in gudem geloven wolden bedragen unde disse lande averfallen hebben, dat oick vellichte gesehen weren, hedden se vor grotem snee unde aver de brokede becken unde watere, de noch in Liefflanth van dissem jaire ungesraren (ungefraren) sien, können körnen. Krigen oick in giffte dusses breves tidonge, dat de groithforste van Moßkow mith deme Taterschen keiser, dar he sust lange mede in pleite stunth, hebben gefredeth unde kegen dusse anstande vaste ken Nowgarden körnen sali in menunge, dusse lande to averthende. Unde sodanen averfall mith Gadeß hulpe vor to wesende, is van uns allen eyndrechtlicken beslaten, dat eyn iwlick an de ende, dar des na vorlope van noiden is, tor lanthode thee, sick dar entholde, sorchvoldinge achtinge hirup geve, dath disse lande nicht to gruntlickem undirgange in hinderlistiger sneidicheit gebracht unde undirdrücket werden. Hirumb unde na sodaner gelegenheith vormanen, bidden unde anlangen wie mithsampt unsem orden unde den landen to Lifflanth iwer allir leve unde fruntschopp, so wie vlitigest mögen, gie willeth dissir Russehen saken vorlopp gudtlick to herten nemen, rieplick betrachten unde also darupp vordacht wesen, dath disse lande entsath unde ane hulpe, trost unde biestanth nicht gelaten werden, alse wie des oick gantcz vortruwen iwer allir leve unde fruntschopp; de oick, so wie nicht twivelen, dorch unßen mannichvaldige schriffte, gemeynem geruchte na bewyßlicker anstellinge saligen herm Silvesters, ertczebisscopp to Rige, unde veler lude undirrichtinge vomamen hebben, wo we unde unse orde to Liefflandt genodigeth unde gedrungen sien, van noithweringe dat stichte Rige, solde ith nicht mithsampt dussen gemeynen landen undir de undütschen nacie körnen, intonemende. So wert uns wall angebracht, wo dorch welcker lüde unrichtige anreisinge unse hilgeste vader, de pawest, tegen uns unde unsen orden in Liefflande vorbitterth unde welcke censuren unde des bannes besweringe to gevende solle bewegeth sien up eynes partes anbringenth alleyne, dat doch ungehoirlick is, unde we unde unse orde na rechtes gehoringe nie tor antworth geeischet sien. Wu dissem alles wesen mach, so werden wie gedrungen, unse mercklicke badeschopp an unsen allirgnedichsten hem keiser, de deßhalven oick unsir badeschaft begerde, unde andere herren unde forsten uthtoferdigende, umb hulpe, raith, gude anwisinge unde fordernisse to irlangen unde dorch ere günstige medebeledinge unser allirhilligsten vader, dem paweste, unde syn hillige colegium der cardinale gudtlick to undirrichtende allir saken unde dussir lande gelegenheith, noith, gdranck unde unse unschult to apenbarende. Unde bidden hirumb mith ganß sunderlickem vlite, gie wilth, wo vorstaet, leven unde guden frunde, alle gelech anseen unde truwlick vor dat gemeyne beste allir Dutschen nacien unde der gemeynen cristenheith to gedie unde walfarth bewegen unde ith in iwen steden, jegenoden unde herlicheiden also vorfoigen, offte jemant queme, sodane besweringe to vorludbarende, dat de fruntlick upgeholden unde vortucket werden, solange dat wie en antworth van unsir uthgeschickeder badeschaft weddirumb krigen, uppe dat dith angehavene werck mith den affgesunderden Russen unsem hilligesten vader, dem pawese, dem hilligen Romschen rike unde der gemeynen cristenheith to gude unverhindert blive. Is wall vor ogen unde to marckende, so dusse ordt der cristenheith, dar Goth vor sie, van den Russen undirbraken worde, wath dar van allen Cristenen umbbelegenen landen entspreten unde oirsaken worde, wolde unn konde. Dith schriven wie iwer leve unde fruntschopp im besten unde, Got sie unse tuch, in getruwer, gruntlicker gudir meninge, offte ith andirs, dat Got vorbede, mith dissen landen fore dan tom besten, unde wie des van unmacht unde vorhindernisse halven pawestlicker unde anderen besweringen nicht keren konden, dat wie denne van alsweme unbeschuldigeth geholden werden, wante wie dissen gedranck vaken van uns geschreven hebben, hulpe, troist unde biestandt begerth hebben, alse dat alles woll witlick iß iver allir leve unde fruntschopp, de wie Gade almechtich salich unde gsunth bevelen.