Салик хотел отказаться. Но понял, что это будет неправильно. Да и что он собственно теряет?

Терять ему уже нечего…

19–22 мая 202… года. Греция Салоники

То, что в городе массовые беспорядки — стало понятно уже ночью. А утром — стало понятно, что это не просто массовые беспорядки. Понятно это стало, когда сразу в нескольких местах грохот камней, падавших на мостовую, и звон разбитых стекол — прибавился грохот автоматных очередей, а за ним — пришел и вой сирен скорой и истерические звонки с просьбой прислать подкрепление. И звонки с сообщениями о снайперах, работающих с крыш…

Я сначала был как неприкаянный — не знал, что делать и всем было не до меня. Потом — кому то пришло в голову, что у русских опыт подавления беспорядков большой и разнообразный, и меня пригласили неофициально консультировать штаб. В штабной комнате не протолкнуться было от народа, и постоянно работали рации, внося суматоху. Весь обмен шел по-гречески, я его не понимал — но тон в основном был истерический, тараторили без умолку и возможно, без толку. Перед тем, как идти, Димитрис кратко ввел меня в курс дела — а дела были круче некуда. И с той и с другой стороны применяется огнестрельное оружие, идут массовые грабежи и поджоги, была попытка силового прорыва границы со стороны банд УЧК. Полиция уже на месте получает огнестрельное оружие, но его мало и жандармов мало. А еще — в Греции после диктатуры черных полковников приняли ряд законов по демократизации. А это значит, что армию задействовать нельзя. Не по закону. И на территорию университета входить нельзя, ни армии, ни полиции. А там, судя по всему штаб беспорядков и возможно склад оружия.

И что делать, если с крыш стреляют — никто не знал.

Но предложения выдвигались забавные.

Например, позвонить Патриарху и пусть выступит и попросит молодежь прекратить побоище и уйти с улиц.

Или попросить известных футболистов обратиться и попросить прекратить беспорядки.

Я про себя подумал, что не мешало бы еще обратиться в ООН. Только было уже совсем не смешно — а эти орлы даже не могли толком заблокировать улицы.

Я попросил дать мне кое-какую информацию и проделал пару несложных действий, Потом сказал громко:

— Подождите…

Я положил на стол свой планшет.

— Вот, смотрите…

…

Схема простая.

Ищешь фотографию митинга или массового мероприятия, накладываешь на нее размерную сетку, смотришь. Находится обычно быстро.

— Здесь. Здесь. Здесь.

Практически в каждом квадрате — люди в красном. Это что-то вроде управления. Так называемые десятники — те, кто управляет массовыми беспорядками на местах. Они находятся в толпе по квадратам, дают команды. Над ними сотники — они раздают деньги. Тысячники — у них уже прямой контакт с организаторами майдана.

Это технологии Майдана. В московской полиции их изучали и знали как нигде в мире. В Греции о них мало кто задумывался.

— Это координаторы. Они контролируют настрой толпы, направляют действия силовых групп. И это все называется майдан.

…

— Отрубайте, если еще не отрубили — телефонную связь, интернет, обязательно платежные системы. Это все перегорит, вы ускорите процесс. Как только они не смогут ни покупать продовольствие для своих, ни оплачивать услуги — это все накроется. Да, в пострадавших районах отрубайте все электричество, нахрен. Пусть думают, где можно подзарядить свой сотовый. Не пропускайте туда машины с продовольствием. Через несколько часов максимум наступит перелом. Сориентируйте полицию и жандармерию — все люди в красных куртках задерживаются для выяснения личности. Надо разобраться, кто их нанял, выявить десятников и сотников. Если не разрушить структуру прямо сейчас, у вас в любой момент это повторится.

Греческие полицейские смотрели на меня, потом один сказал

— Но это же варварство… оставить людей без воды, без кондиционеров. На улице уже за тридцать…

— Варварство это то, что на улицах происходит! Не остановите — будет второй Алеппо! Прямо здесь, у вас!

…

— Если кому не по себе, я сам готов взять винтовку и стрелять по проводам. Если иначе отключить не сможете…

Меры, предложенные мной дали эффект — с наступлением темноты беспорядки резко пошли на спад. Просто ночью для их продолжения было недостаточно освещения, да и устали все. Люди стали расходиться, пытаться искать воду, еду, где подзарядить мобильный — и те, кто все это организовал, быстро потеряли контроль над площадью. Да и дело было сделано — треть города выглядела так, как будто по ней прошла вся конница Мамая. В городах — спутниках было все еще хуже.

К утру — подкреплениям жандармерии и наконец-то армейским частям — удалось взять город под контроль, и мы, впервые за три дня смогли выйти на улицу. Довелось проехаться по центру… как поется в той песне — город просто погас. Перевернутые мусорные баки, сожженные машины… если и не майдан, то что-то близкое. Неотвязный, навязчивый запах гари повсюду.

Меня поразило, насколько спокойно к этому ко всему отнеслись местные полицейские — но я понимал почему. Для них это были просто беспорядки, вышедшие из-под контроля. В то время как мы — русские — пережили 1917 год. А потом 1991 год. А между этим еще с десяток «событий» от Прибалтики и до Таджикистана. У нас эта «демократия» в подкорке сидит. А для них беспорядки — это обыденность, в субботу — воскресение побесились и пошли в понедельник на работу. Они не понимают, что в понедельник — может, и не придется идти на работу. Потому что работы не будет.

И страны…

22 мая 202… года. Греция, окраины Салоник. ПГТ Эпаноми

Если вы помните, адвокат Козлакис, тот самый что пытался меня купить, — держал контору в центре, рядом с церковью Иконы Богоматери Нерукотворной, а жил за городом, в поселке городского типа Эпаноми. И после того, как ситуация в городе несколько улеглась — я сказал Димитрису, что серьезно подозреваю господина адвоката в причастности ко всему происходящему.

Все были на нервах — потому и решения принимались быстро. Нам выделили две группы жандармов, с одной из них пошел Димитрис, с другой местный офицер. Я мог присоединиться к одной из групп и выбрал ту, которая шла в дом Козлакиса. В офисе он вряд ли будет что-то хранить, а вот в доме — может.

Обычное маски-шоу, силовики вышибли дверь, и пошли по дому, роняя на пол всех, кого встречали. Вот только — из