Эрмин словно спустилась с небес на землю. Она чувствовала глубокое сострадание к своей свекрови, понимая теперь причину ее ненависти к белым.

«Но это не помешало ей полюбить папу!» — подумала она.

— Почему же эти люди ждали столько лет, прежде чем решили отомстить? — произнесла она вслух.

— Может быть, они узнали правду только недавно. Я не знаю ни что там случилось, ни почему они столько времени выжидали, — сказал Жослин. — В любом случае нам надо быть предельно осторожными, особенно это касается тебя. Больше не выходи из дома одна, я буду сопровождать тебя. Ты сделала все правильно, чтобы уберечь Киону и Талу, и я тебе за это благодарен.

Эрмин заметила, что на первое место он поставил имя дочери.

— С Кионой ничего не должно случиться! — ответила она. — Отец, она моя сестра и твоя дочь. Никогда не забывай об этом!

В эту минуту без стука вошла Лора и окинула их подозрительным взглядом.

— О чем это вы здесь говорите? Конечно же о Кионе!

Эрмин приготовилась к бою. Какой-то священный огонь придавал ей силы, и на этот раз она решила не подчиняться закону молчания. Она любила мать, но ей было трудно переносить ее неискренность и приступы властолюбия.

— Мама, моя сестра в опасности, — сказала она холодно. — В такой же опасности, какой вчера подвергалась я. Об этом я и говорила сейчас с папой. И если бы ты немножко подумала, то пришла бы точно к такому же выводу, ведь тебе известно все о прошлом Талы. Но как бы то ни было, Киона за эти пять лет никуда не делась. Я три зимы провела с Тошаном на реке Перибонка, где мой муж работал, не покладая рук, чтобы построить для нас удобный и просторный дом. Он также построил чудесную хижину для своей матери и Кионы. Этот ребенок рос бок-о-бок с нами. И знаешь, что мне разбивает сердце? Я вынуждена учить Мукки и близнецов врать из-за тебя, из-за твоей непреклонности. Трое моих детей ни за что не должны произносить имя Кионы в твоем присутствии. Мне очень жаль, мама, но так больше не может продолжаться!

У Эрмин перехватило дыхание, она едва сдерживала слезы ярости. Лора это заметила и тут же сменила тактику.

— Дорогая моя, да тебе давным-давно надо было решить этот вопрос, — сказала она тихо. — Я просто всего этого не осознавала. Я полагала, что Тале есть где остановиться, например, у своих родных.

— Так и скажи — в резервации индейцев, — разбушевалась Эрмин. — Ладно, не будем! Самое важное сейчас — это те двое, которые бродят поблизости. Полиция должна арестовать их и посадить в тюрьму. А нам нужно действовать сообща и постоянно быть начеку.

Лора содрогнулась и схватилась за сердце. Она не разыгрывала спектакль. Столкнувшись в прошлом с жуткой социальной средой, с проституцией, она умела правильно оценить опасность.

— Имя негодяям — легион, — заявила она наконец. — Когда порок или порча оскверняют душу, нужно опасаться худшего. Ведь один из мерзавцев, не колеблясь, выстрелил в лошадь, при этом мог ранить тебя. Выпили они перед этим или нет, но вели себя просто гнусно. Боже мой, это не дает мне покоя. Мне в жизни всякое довелось испытать! Меня считают грубой, эгоистичной, взбалмошной, но я всегда доверяю своей интуиции. Я не хочу больше страдать, не хочу снова стать бедной, несчастной, зависеть от желаний других. Я так счастлива, что живу в этой заброшенной деревне, в нашем прекрасном особняке вместе с Луи. У меня не отнимешь того, что я приобрела. Мы будем биться! Дорогая моя, ради тебя я готова на все. Вчера вечером мы могли тебя потерять. Ради тебя я смогу покончить со своей ревностью и безрассудностью. Иди, я тебя обниму.

Эрмин прижалась к матери и погладила ее по голове.

— Ты права: сейчас не время терзать или обманывать друг друга, — согласилась Лора. — Похоже, безумие охватило весь мир. Мирей приготовит оладьи, и ты будешь читать журналы, которые я отобрала. Думаю, тебе лучше устроиться в гостиной на диване. В этом году у нас очень красивая елка с новыми игрушками, которые я купила. Ты сможешь слушать пластинки и смотреть, как играются детишки. Луи, мои внуки и ты — вы для меня самое ценное, что есть на земле. Сокровища, которых никому у меня не отнять. Кстати, хорошо, что я сохранила револьвер Фрэнка Шарлебуа и пули к нему.

— Как? — воскликнул Жослин. — У тебя есть оружие?

— Да, — резко встав, ответила она. — И я, если потребуется, сумею им воспользоваться.

Виду Лоры, такой хрупкой, с очень светлыми волосами, собранными на затылке, в домашнем платье из красного бархата, был отчаянный. Жослин, любуясь ею, подумал, что она из породы первопроходцев, и за это он любил ее еще больше.

Роберваль, в тот же день вторник 12 декабря 1939 г.

Симон высадил Шарлотту на перекрестке улиц Сен-Жорж и Сент-Анжель. Молодой человек ехал очень медленно, потому что ночью на заснеженной дороге образовался гололед.

— Я подъеду за тобой в полдень к церкви, хорошо? — спросил он, широко улыбаясь. — Пожалуйста, не опаздывай. Ты даже не объяснила мне, почему тебе так срочно понадобилось ехать в Роберваль…

— Мы говорили на другие темы! — ответила она, смеясь. — Я должна оказать услугу Эрмин, не могу же я отказать ей. Она очень подавлена тем, что произошло. Я все закончу до полудня.

Не заглушая мотора, Симон вышел из машины и достал из багажника маленькую елочку, которую срубил, когда они выехали из деревни.

— Ты правда не хочешь мне сказать, для кого она?

— Я помогаю Эрмин в ее добрых делах, Симон. Расскажу тебе на обратном пути. Будет тема для разговора, по крайней мере!

Он не настаивал, на самом деле ему было совершенно все равно. Но он осмотрел девушку с ног до головы. На ней было красное драповое пальто, расширявшееся книзу и перетянутое в талии поясом. Ее красивые вьющиеся темные волосы выбивались из-под белой шапочки.

— Ты ужасно хорошенькая! — воскликнул он. — Одно удовольствие быть твоим шофером. Я погуляю по бульвару Сен-Жозеф, наверное, встречу кого-то из своих корешей!

Шарлотта поправила свои варежки и взяла елку. В другую руку — кожаный саквояж с елочными украшениями, которые ей дала Лора.

— До скорого, Симон! — звонко воскликнула она. — Передавай привет твоим знаменитым корешам, если встретишь их по такому холоду!

Она ушла, тоже улыбаясь ему и открывая в улыбке все свои жемчужные зубки.

«Да, я и впрямь женюсь на ней! — подумал молодой человек. — Вполне возможно, что рядом с ней все станет намного проще».

Он сам удивился ходу своих мыслей.

Тала не сразу открыла Шарлотте. Посетительница не стала называть своего имени, а только сказала шепотом:

— Тала, я от Эрмин, ничего не бойтесь, я все вам объясню.

Из этого индианка заключила, что возникло какое-то затруднение, хотя не могла понять, насколько серьезное. Она приоткрыла створку деревянной крашеной двери, но, увидев елку, сразу успокоилась.