Томми встал.

– Миссис Ханикотт, разрешите нам тотчас же подняться наверх. Я боюсь…

– Чего именно?

– Что в вашем доме нет свежей красной краски.

Миссис Ханикотт недоуменно посмотрела на него:

– Разумеется, нет.

– Этого я и боялся, – серьезно произнес Томми. – Прошу вас, разрешите нам подняться в комнату вашей сестры.

Миссис Ханикотт тотчас умолкла и повела их за собой наверх. В прихожей они увидели Эллен, но та поспешила скрыться в одной из комнат. Открыв первую дверь на втором этаже, миссис Ханикотт переступила порог. Томми и Таппенс вошли вслед за ней.

В следующий миг миссис Ханикотт вскрикнула и отшатнулась.

На диване неподвижно распростерлась фигура в черном платье и горностаевом палантине. Лицо ее было нетронутым – все то же прекрасное, бездушное, похожее на лицо спящего ребенка. На голове сбоку зияла рана – по всей видимости, оставленная каким-то тяжелым предметом, которым ей раскроили череп. Кровь все еще медленно капала на пол, но сама рана уже прекратила кровоточить.

Томми, от ужаса бледный как мел, осмотрел неподвижную фигуру.

– Понятно, – произнес он. – Значит, он все-таки ее не задушил.

– Что вы хотите этим сказать? Кто? – вскричала миссис Ханикотт. – Она мертва?

– О да, миссис Ханикотт, она мертва. Вернее, убита. Вопрос в другом – кем? Впрочем, не такой уж это сложный вопрос. Странно – несмотря на все его угрозы, крайне сомнительно, чтобы ему хватило смелости это сделать…

Томми на минуту задумался, затем решительно повернулся к Таппенс.

– Будь добра, выйди из дома и приведи полицейского или на крайний случай позвони откуда-нибудь в участок.

Таппенс кивнула. Она тоже была бледна как мел. Томми повел миссис Ханикотт вниз.

– Не хотелось бы, чтобы в этом деле возникла какая-нибудь ошибка, – сказал он. – Вы можете сказать, когда именно ваша сестра вошла в дом?

– Помню, – ответила женщина. – Я как раз переводила настенные часы на пять минут назад, как я делаю каждый вечер. Они каждый день убегают на пять минут. По моим наручным часам было ровно восемь минут седьмого, а они идут точно, не убегают и не отстают.

Томми кивнул. Это лишь подтверждало слова полицейского. Тот видел, как женщина в белой меховой накидке вошла в ворота минуты за три до того момента, как к этому месту подошли они с Таппенс. Тогда он сам посмотрел на часы, отметив про себя, что опоздал к назначенной встрече всего на одну минуту.

Существовал крошечный шанс, что кто-то поджидал Джильду Глен в ее комнате. Но если это так, то человек этот должен был прятаться где-то в доме. Но ведь никто из него не выходил – за исключением Джеймса Рейли…

Томми взбежал наверх и быстро, но внимательно осмотрел помещение. Спрятаться здесь было негде.

Тогда он расспросил Эллен. Сообщив ей трагическое известие, сыщик дождался, когда иссякнет поток ее стенаний и обращений к святым, после чего задал ей несколько вопросов: «Скажите, кто-нибудь заходил в дом и справлялся о мисс Глен?» – «Никто». – «Была ли она сама наверху этим вечером?» – «Да, как обычно, в шесть часов, поднялась наверх задернуть шторы. Если не в шесть ровно, то в самом начале седьмого часа. Как раз перед тем, как к ним ворвался, сломав колотушку, этот сумасшедший…» Она бросилась вниз, чтобы открыть ему дверь. Он же явился с черными планами в сердце, будь он проклят, убийца…

Томми решил, что с него достаточно. Тем не менее ему почему-то было жаль Рейли. Не хотелось думать о нем плохо. Но кто, кроме него, мог убить Джильду Глен? Единственные, кто был на тот момент в доме, – это миссис Ханикотт и Эллен.

Услышав в прихожей голоса, Томми пошел посмотреть, кто это, и увидел Таппенс и полицейского, которого до этого встретил на улице. У констебля в руках был блокнот и довольно тупой карандаш, который он исподтишка лизал. Поднявшись наверх, страж закона лишь посмотрел на жертву, добавив при этом, что не будет ничего трогать, ибо в противном случае его ждет нагоняй от инспектора.

Затем он выслушал истерические всхлипы миссис Ханикотт и ее сбивчивые объяснения, время от времени что-то записывая в блокнот. В целом же его присутствие оказало на нее благотворное влияние, и она успокоилась.

Наконец Томми вывел его на пару минут на крыльцо, откуда он затем удалился, чтобы позвонить в управление.

– Послушайте, – сказал Томми. – По вашим словам, вы видели, как покойная входила в ворота. Вы уверены, что она была одна?

– Разумеется, она была одна. С нею никого не было.

– И между тем моментом и другим, когда вы встретили нас, никто не выходил из ворот?

– Ни души.

– Но если бы кто-то вышел, вы увидели бы?

– Конечно же! Но никто не вышел, лишь выбежал этот сумасшедший.

Блюститель законности и правопорядка с важным видом спустился с крыльца. На белом столбе ворот по-прежнему виднелся красный отпечаток чьей-то руки. Полицейский остановился рядом.

– Явный непрофессионал, – укоризненно произнес он. – Кто же оставляет такие улики?

С этими словами он зашагал по дороге.

На следующий день после убийства Томми и Таппенс по-прежнему были в «Гранд-отеле». Томми решил, что ему есть смысл снять с себя сутану.

Джеймса Рейли поймали и посадили за решетку. У его адвоката, мистера Марвелла, только что состоялся долгий разговор с Томми на тему убийства.

– Я никогда не поверю, что Джеймс Рейли убийца, – просто сказал он. – Да, он любитель кидаться угрозами, но не более того.

Томми кивнул.

– Когда вся энергия человека уходит в слова, ее почти не остается на действия. К сожалению, я буду одним из главных свидетелей против него. Разговор, который состоялся между нами незадолго до убийства, выставляет его не в самом выгодном свете. И все же, несмотря ни на что, он мне симпатичен, и будь еще один подозреваемый, я бы сказал, что Джеймс Рейли невиновен. А что говорит он сам?

Адвокат поджал губы.

– Он утверждает, что нашел ее мертвой. Что, разумеется, невозможно. Он цепляется за первую же ложь, которая пришла ему в голову.

– Потому что случись ему говорить правду, это означало бы, что преступление совершила наша сварливая миссис Ханикотт, а это уже из области фантастики. Так что остается только он.

– Помните, горничная услышала ее крик?

– Горничная? Ах да!..

Томми на минуту задумался, а затем произнес:

– Какие, однако, мы доверчивые существа! Верим свидетельским показаниям, как будто это евангельская истина… Но что это на самом деле? Лишь впечатления, переданные в мозг нашими чувствами. Но что, если это ложные впечатления?

Адвокат пожал плечами.