– Эх вы, юные умники, юные умники, – пробормотал он, грозя ей пальцем. – Вечно вы попадаете в переделки. Вы бы удивились, леди Фрэнсес, узнав, какие юридические осложнения вызывает, казалось бы, безобидная шутка, сыграть которую неожиданно приходит кому-то в голову. Веселье весельем, но иногда дело очень трудно уладить, не доводя до суда.

– Какой вы чудесный, мистер Спрэгг, – серьезно сказала Фрэнки. – Нет, право, только один человек из тысячи отнесся бы к этому делу так, как отнеслись вы. Мне и впрямь очень стыдно.

– Ну что вы, леди Фрэнсес, – по-отечески сказал мистер Спрэгг.

– Честное слово, стыдно. Наверное, это Ривингтон? Что именно она вам сказала?

– По-моему, где-то тут у меня ее письмо. Я вскрыл его всего полчаса назад.

Фрэнки протянула руку, и мистер Спрэгг подал ей письмо с таким видом, будто говорил: «Вот сами посмотрите, куда завела вас ваша глупость».

«Дорогой мистер Спрэгг, – писала миссис Ривингтон, – это и впрямь очень глупо с моей стороны, но я только что вспомнила нечто такое, что, возможно, поможет Вам. Алан Карстэрс говорил, что собирается в какое-то местечко под названием Чиппинг Сомертон. Не знаю, имеет ли это для Вас ценность. Меня так заинтересовало то, что Вы рассказали о деле Матраверс. С дружеским приветом, искренне Ваша Эдит Ривингтон».

– Вы видите, что дело могло оказаться очень серьезным, – с доброжелательной строгостью сказал мистер Спрэгг. – Я понял, что затевается нечто весьма сомнительное. Не знаю, с чем это связано – с делом Матраверс или моим клиентом Аланом Карстэрсом…

– Алан Карстэрс был вашим клиентом? – возбужденно прервала его Фрэнки.

– Да. Он советовался со мной, когда был в Англии с месяц назад. Вы знаете мистера Карстэрса, леди Фрэнсес?

– Да, можно сказать, знаю, – отвечала Фрэнки.

– Весьма привлекательная личность, – сказал мистер Спрэгг. – Он принес в мой кабинет дыхание… э-э… вольных просторов.

– Он приходил к вам, чтобы поговорить о завещании мистера Сэвиджа, так ведь? – спросила Фрэнки.

– Ага! – вскричал Спрэгг. – Так это он посоветовал вам прийти ко мне? Жаль, что я почти ничем ему не помог.

– А что вы ему посоветовали? – поинтересовалась Фрэнки. – Или, рассказав мне, вы поступите непрофессионально?

– В данном случае нет, – с улыбкой ответил мистер Спрэгг. – Мое мнение сводилось к тому, что сделать ничего нельзя. То есть если родственники мистера Сэвиджа не готовы выложить уйму денег, чтобы опротестовать это дело. А они, похоже, не хотели этого, да и не могли себе этого позволить. Я никогда не рекомендую подавать в суд, если нет хоть малейшей надежды на успех. Закон, леди Фрэнсес, – лошадка норовистая. В нем столько крючкотворства, что несведущие люди просто поражаются. Улаживай все без суда – вот мой всегдашний девиз.

– Все это очень интересно, – задумчиво сказала Фрэнки. У нее было такое чувство, будто она ступает босыми ногами по полу, усыпанному канцелярскими кнопками. В любую минуту она может наступить на них – и все, конец игре.

– Подобные дела – не такая редкость, как кажется, – продолжал мистер Спрэгг.

– Дела о самоубийствах? – спросила Фрэнки.

– Нет-нет, я имел в виду дела о злоупотреблении влиянием. Мистер Сэвидж был прожженный делец, а в руках этой женщины вдруг становился мягким, как воск. Я нисколько не сомневаюсь, что свое дело она знала до тонкостей.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все по порядку, – смело сказала Фрэнки. – Мистер Карстэрс был так… разгорячен, что я толком ничего и не поняла.

– Дело было исключительно простое, – сказал мистер Спрэгг. – Я могу напомнить вам факты. Они общеизвестны, и ничто не мешает мне это делать.

– В таком случае расскажите мне все, – попросила девушка.

– В ноябре прошлого года мистер Сэвидж возвращался из США в Англию. Он был, как вам известно, исключительно богатым человеком и не имел близких родственников. Во время плавания он познакомился с одной дамой. Некой миссис Темплтон. О ней было известно лишь, что она очень хороша собой и замужем, но муж маячит где-то на заднем плане и не высовывается, что очень удобно.

«Кеймены», – подумала Фрэнки.

– Эти путешествия через океан чреваты опасностями, – продолжал Спрэгг, с улыбкой качая головой. – Мистер Сэвидж явно увлекся. Он принял приглашение дамы пожить в ее маленьком коттедже в местечке Чиппинг Сомертон. Сколько раз он туда ездил, с точностью установить не удалось, несомненно лишь, что он все больше и больше подпадал под влияние этой самой Темплтон. Затем произошла трагедия. Мистер Сэвидж какое-то время беспокоился за свое здоровье. Он боялся, что у него…

– Рак? – спросила Фрэнки.

– Вообще говоря, да. Рак стал его навязчивой идеей. Он тогда жил у Темплтонов, они убеждали его поехать в Лондон и показаться специалисту. Он так и сделал. Этот специалист – весьма выдающийся ученый, который много лет считается корифеем в своей профессии, присягнул на дознании, что мистер Сэвидж не был болен раком, о чем врач ему и сообщил. Но мистер Сэвидж так проникся верой в свой недуг, что оказался просто не в состоянии понять истину. Я человек без предрассудков, леди Фрэнсес, и кое-что понимаю в медицине. Так что, если бы были какие-то тревожные симптомы, доктор наверняка завел бы речь о дорогих лекарствах и, пытаясь успокоить больного, мог ненароком вселить в него чувство обреченности, невольно намекнув, что у него серьезный недуг. А мистер Сэвидж, который знал, что доктора обычно скрывают от пациентов наличие этой болезни, истолковал все на свой лад: доктор говорит неправду, успокаивая меня, и я действительно болен тем, чем думаю.

Как бы там ни было, мистер Сэвидж вернулся в Чиппинг Сомертон в глубоком унынии. Он считал, что ему уготована смерть в долгих муках. Насколько я понимаю, кто-то в его роду умер от рака, и он не хотел сам пережить те страдания, которым был свидетелем. Он послал за поверенным, весьма почтенным партнером одной исключительно уважаемой фирмы, и последний прямо на месте составил завещание, которое мистер Сэвидж подписал и передал поверенному на хранение. В тот же вечер мистер Сэвидж принял большую дозу хлорала, оставив письмо, в котором он объяснял, что предпочел быструю и безболезненную смерть долгой и мучительной.

По завещанию мистер Сэвидж оставил 700 тысяч фунтов, освобожденных от налогов, миссис Темплтон, а остальное – некоторым благотворительным организациям. – Мистер Спрэгг откинулся в кресле. – Присяжные вынесли обычный вердикт: «Самоубийство в состоянии умственного расстройства», но вряд ли из этого можно сделать вывод, что он был не в своем уме, когда составлял завещание. Не думаю, что жюри поверило бы в это. Завещание было составлено в присутствии стряпчего, по мнению которого усопший, несомненно, был в здравом уме и твердой памяти. Не думаю, что злоупотребление влиянием в этом случае доказуемо. Мистер Сэвидж не лишил наследства никого из своих близких или родных. Единственными его родственниками были какие-то троюродные братья или сестры, которых он почти не видел. По-моему, они живут в Австралии. – Мистер Спрэгг помолчал. Теперь он явно получал удовольствие. – Мистер Карстэрс утверждал, что такое завещание совершенно не в духе Сэвиджа. Он не питал слабости к благотворительным организациям и был убежден, что деньги должны доставаться кровным родственникам. Но Карстэрс не имел никаких документальных подтверждений, а люди бывают непостоянны в своих взглядах. Опротестование этого завещания чревато столкновением с благотворительными организациями и миссис Темплтон. К тому же это завещание было утверждено в суде.