— И это неплохо, мне кажется.

— Она не зануда, уж это точно.

— А она когда-нибудь станет Кортни Лав?

— Не-а, — усмехнулся Кид. — В том-то и дело. Тут примерно так же, как у Затейницы. Она живет, имея за душой слишком много тайн. Не может никому рассказать, что сделала, что делает. Даже самой себе в этом признаться не может. И уж конечно, она не может признаться себе в том, кем станет. Вот почему она — Черточка. Силачка и Убийца — тоже Черточки. И Ошибка. И даже Гробовщица. Во многом она лучше других, но она определенно Черточка. Это единственный способ делать вид, что у тебя все кончится не так, как должно кончиться, и ты это отлично знаешь. В моем мире Черточки никогда не становятся такими, какими хотят стать.

— Ты считаешь, что твой мир сильно отличается от моего? — тихо спросил Джек.

— Очень сильно, — ответил Кид с печальной и мудрой улыбкой. — В моем мире мы все — Черточки.

Кид заставил Джека сосредоточиться на следующем комплексе упражнений — серии качаний в положении сидя.

— Я думал о том, что ты сказал, — выдавил Джек, укладываясь на спину и распрямляясь. — Насчет Команды.

— О чем конкретно?

— Обо всем сразу. Мне бы хотелось знать вот что: это тебя удовлетворяет?

— Тут совсем другое, Джек. Это не твой стиль. Ты бы так не смог. Но для меня это самый лучший из возможных вариантов. По крайней мере, это забавно.

— А ты когда-нибудь был влюблен, Кид? Именно влюблен, в отличие от похоти.

Кид долго не отвечал. Так долго, что Джек подумал — он и не ответит.

— Да, — наконец протянул Кид. — Я был влюблен. — Он снова надолго замолк, потом добавил: — В Цель.

— Неплохое прозвище.

Кид грустно усмехнулся.

— Где-то я это вычитал. В каком-то журнале. Там говорилось, что Топика — это деревня, Кливленд — город, а Рим — это цель.

— Красиво.

— Вот она была Целью. Желанной. Вдохновляющей.

— Что с ней случилось?

Кид кашлянул в кулак и сделал глубокий вдох. Следующие слова давались ему с огромным трудом.

— Она порвала со мной.

— Ради другого?

— Я не спрашивал, — сказал Кид. — Мне было все равно почему. Главное, что все было кончено.

— Перестань. Тебе даже не было любопытно? Ты даже не попытался ее вернуть?

— Я знал, что происходит. Это было ее решение, и как только она его приняла… — Кид пожал плечами. — Она вышла из моей лиги, так сказать. Я оказался в Мэриленде, и дело в том, что она и без меня отлично жила. Что касается других членов Команды, то они во мне вроде как нуждаются. По самым разным причинам: чтобы я помогал им чем-то заниматься, чтобы помогал им от чего-то избавляться, чтобы они чувствовали себя в безопасности… Но Цель — тут было по-другому. Она думала, что я ей нужен, но поняла, что нет, и поэтому мне не обязательно было спрашивать.

— Рим — не единственная цель на свете, знаешь?

— Ну… — медленно выговорил Кид. — Я не думаю, что у меня так много шансов смотаться в Париж, Лондон или Вену. Так всегда бывает с Черточками. Мы обычно знаем, куда нам хочется попасть, но никаким образом не можем там оказаться.

Джек закончил комплекс и без сил упал на спину, тяжело дыша, а Кид сказал:

— Они все живут на краю пропасти. Как ты думаешь, что это говорит обо мне?

— Извини, — выдохнул Джек. — Я отвлекся. Я весь отдался упражнениям, и меня чуть не стошнило. Мы сейчас о ком разговариваем?

— О Команде. Как ты думаешь, что может означать то, что все они немного… — Он проследил за тем, как Джек принял сидячее положение и начал новую серию качаний. — Немного чокнутые?

— Это означает, что у тебя извращенный вкус в отношении женщин.

— Нет. Они все потрясающие. Правда. Они все интересные, необычные и внешне классные. Но все как бы… с изъяном. Они все… — Он задумался, пытаясь подобрать верное слово. И подобрал. — Опасны. Они все опасны.

— Опасны? Как это? — Кид сразу не ответил, и Джек задал другой вопрос: — О каких изъянах ты говоришь?

— Мне трудно это объяснить… Скажем, Силачка — человек легкий, просто она немножко чокнутая. Наркотики употребляет. Многовато пьет. То в паранойю впадет, то просто взбесится. Я с ней познакомился в клубе, в одном ночном заведении. Она там работала и сейчас работает, и я с ней заговорил, а она мне вдруг: «Можно тебе вопрос задать?» Я говорю: «Конечно», и она говорит: «Я тут с подружкой поспорила на сто баксов. Я говорю, что гора Рашмор[19]от природы такая, а она говорит — нет, там скульптуры». Ну, я и давай ей объяснять, что там не чисто природное образование, что Эйб[20]и все прочие парни на скале вытесаны во всех подробностях, а она слушает меня и не верит. Сначала вообще разозлилась и решила, что я вру. Потом заподозрила, что я с ее подружкой сговорился выигрыш поделить. Под конец мне пришлось убеждать ее в том, что я знать не знаю ни ее подружку, ни ее саму и что я говорю чистую правду. И что она делает? Она спрашивает, не одолжу ли я ей сто баксов, чтобы она оплатила проигранное пари.

— Кид, мне бы не хотелось принижать достоинства твоих подружек, но скажи, что тебя может восхищать в девице, которая считает, что гора Рашмор такая от природы?

— Ты бы ее увидел, Джек.

— Значит, это что-то чисто физическое?

— Чисто? — Кид медленно покачал головой. — Нет. Этого и в помине нет. То есть физического тут очень даже много, с Силачкой даже слишком много физического, но эти женщины — все они — почти совершенны. Почти совершенны с физической точки зрения. И все время стараются достичь еще большего совершенства.

— Все бы ничего, лишь бы только эти старания не были поверхностными.

— Ты уж мне поверь. Все не совсем поверхностно. Дело не только в том, как они выглядят. Они чувственны. Они алчны. Они многого хотят — я просто не знаю, как еще это описать… и в своих желаниях они одержимы. По крайней мере, для меня это выглядит именно так. — Кид рассмеялся. Видно было, что ему хочется избавиться от неожиданной серьезности. — Вот в чем еще различие между нашими мирами, Джек. Ты живешь в рациональном мире, где главное — логическое мышление, ответственность и работа. А я окружен людьми, которые готовы на все, лишь бы сделать себя красивыми, или разбогатеть, или…

— Или просто получить то, что хочется. — Когда Кид согласно кивнул, Джек сказал: — Думаю, с одним из таких людей я повстречался. В Шарлотсвилле.

— Да, — отозвался Кид, — Пожалуй, так.

Джек закончил третью серию качаний и улегся на спину. Довольно долго у него даже на разговор не было сил. Кид спросил: