– Ладно-ладно, ухожу. Счастливо оставаться, можете и дальше сосаться.

От несправедливых обвинений меня всю колотило… Очень трудно быть бедной сироткой, у которой даже дома не осталось. Теперь там прочно обосновалась злая колдунья с не менее злобными, как сейчас продемонстрировала Соня, детьми. А отец проиграл в схватке с зеленым змием… Он совсем забыл про меня, даже не звонит. Разве что денег занять. По щекам невольно побежали слезы.

– Не расстраивайся, милая.

Богданов снова притянул меня к себе, уткнулась носом в его сильное плечо. Боже, как хорошо, как тепло в его объятьях.

– Злобная завистливая дура! Забудь, вычеркни из своей жизни всех неприятных людей, – мужская рука ласково погладила спину. – Только, чур, я приятный.

Сейчас безумно приятный, как плюшевый мишка. Внутри появилось почти забытое чувство защищенности. Жалобно всхлипнула, доверчиво прижимаясь к крепкому телу Богданова, пытаясь, словно теплым коконом, укутаться мужской силой и нежностью.

– Знаешь, после смерти мамы в моей жизни не осталось ни одного по-настоящему родного человека. Мачеха постоянно меня ругает, чтобы я ни сделала, всегда плохая, сводная сестра ненавидит, а сводный брат распускает руки. Даже отец… Больше любит алкогольные напитки, чем родную дочь. Я-я очень одинока-а…

– Тсс, Золушка, тсс, – еще сильнее прижимал меня к себе Игорь. – Теперь ты не одинока, у тебя есть я. Малышка моя красивенькая, никому не дам тебя в обиду.

Господи, какое ностальгическое прекрасное чувство, в его объятьях я почувствовала себя дома.

Надо ли говорить, что после проявленных принцем ласки и нежности, мне не оставалось ничего другого, как принять его подарки. Тем более, коллегия присяжных заседателей в лице первого «в» класса гимназии номер семь, решила, что Даша обидела Игоря. А когда дома стала более подробно рассматривать сумочку, обнаружила в ней новый сверкающий мобильный телефон. Конечно же айфон последней модели, тут Богданов предсказуем, покупает все самое лучшее.

Это же безумно дорогой аппарат, а еще красивый и супернавороченный. Мне к нему даже прикасаться страшно, не то что звонить. Камера моего старого смартфона и этого чуда техники отличались, словно небо и земля.

Глава 21

В груди ширилась темнота, расползалась по внутренностям, бурлила обидой, горечью и едкой щелочью зависти. Создавалось такое ощущение, будто внутри Сони сидела очень большая ядовитая жаба. Такую метафору обычно используют для обозначения человеческой жадности, но для темных чувств, теснивших грудь девушки, она тоже подходила. Иногда жаба разрасталась до такой степени, что перекрывала дыхание, заглушала все разумные мысли и добрые чувства.

Во двор, где сводная сестра снимала комнату, Соню привело любопытство. Жаба внутри до ужаса хотела знать, встречается ли еще Дашка-замарашка с принцем, или они уже давно разбежались, а может, тогда, в супермаркете, глаза ее все-таки обманули, и с Богдановым вовсе не сестрица сводная была, а просто очень похожая на нее девушка. Не должен небожитель, один из самых красивых и самых богатых парней страны встречаться с бедной учительницей. Во всяком случае, пока в России не перевелись модели, актрисы, светские львицы и другие медийные личности. У них же абсолютно ничего общего.

Только надежды ее не оправдались, глаза Соню не обманули. Дашка-замарашка до сих пор встречалась с Игорем Богдановым. Более того, они, опять, позабыв все на свете, самозабвенно целовались посреди двора. Жаба зависти, подпитанная этой картиной взаимной страсти, лишая кислорода, заполнила всю грудь. В глазах потемнело. Богданов и сводная сестра сначала долго целовались, потом обнявшись, о чем-то разговаривали, и принц так сексуально тер пальцем Дашкины, похожие на аленький цветочек, губы. При этом неотрывно смотрел, словно чертовски голодный, или по уши ею зачарованный. Может, сестрица и правда на него порчу навела?

Жаба зависти все разрасталась и разрасталась, теснила болью грудь, внутри черно, снаружи тоже все темной дымкой злобы подернуто. И очень хотелось сделать что-нибудь нехорошее, гадкое. Радостей в жизни у Сони раз-два и обчелся, пусть хотя бы будет злорадство. Жаба повелевала плюнуть ядовитой слюной, сделать сводной сестре плохо, принизить ее в глазах принца. Вот она и говорила те грубые слова. Но принизили Соню, Дашка оплеуху дала, а идол говорил и смотрел пренебрежительно, словно видел жабу, сидящую внутри. От отчаянья хотелось вцепиться сестрице в волосы, да Богданов трепетно загородил Дашку своей спиной.

«Как я вижу, девушка тоже не отказалась бы от инвестирования, да желающих нет» – вспомнились обидные слова идола, и Соне стало еще горче, ведь на деле все было намного хуже. С ней даже бесплатно парни не хотели общаться. И никто никогда не смотрел и не посмотрит на нее так, как Игорь Богданов на Дашку-замарашку. Конечно, сестрица красивая. На красивых девушек мужики, словно на мед, слетаются. А она жаба, и внутри, и снаружи.

Интересно, сколько же Богданов Дашке денег отстегивает, если ей за просто так почти 30 тысяч отвалил. Внутренности снова скрутило приступом завистливой злобы.

Нет, она не позволит Дашке-замарашке быть счастливой. Фигли тебе, сестренка! Чуточку потрахалась с прекрасным принцем и хватит. Тонкие губы Сони скривились в коварной улыбке. Она устранит эту нелепость. Принцы должны быть с прекрасными принцессами, а не смотреть осоловевшими от страсти глазами на занудную сводную училку. Дашка всегда ее поучала, нос свой маленький задирала, всем своим видом показывая, она и лучше, и красивее, и умнее, а их семейство только терпит, потому что добрая, хорошая девочка. Нет добрая и хорошая девочка, если ей, Соньке, принцы не светят, ты тоже останешься в пролете.

Посмотрим, знает ли прекрасная принцесса Лика Афанасьева о том, что ее принц не гнушается Дашек-замарашек.

Открыв дверь дорогого бутик-магазина «Твой стиль», Соня невольно стушевалась. Здесь все сверкало, кричало о богатстве, слепило глаза роскошью и красотой. А она толстая, некрасивая, к тому же бедная. Еще никогда Соня так остро не чувствовала свою ущербность.

Стройные, как на подбор фигуристые продавцы, точнее, консультанты по стилю, лишь пренебрежительно взглянули на нее, даже не удосужившись подойти. Только мощный охранник двинулся в ее сторону. Но, слава богу, заламывать руки и выгонять из магазина не стал.

Прикасаться, даже смотреть на вещи, представленные на витринах, было страшно, словно она своими плебейскими руками, своими завистливыми взглядами могла навсегда их испортить.

Но Соня не считала себя слабачкой. Она не сломается, не станет тушеваться перед этими фигуристыми скелетинами-продавцами, раз девушки-консультантки не идут к ней, сама подойдет. Когда Соня приблизилась, ничего не поменялось, в глазах сотрудниц магазина осталось все то же пренебрежительное равнодушие. Они уже давно по одежде, аксессуарам, умению себя держать, понимали, нужно ли показывать перед