им в объединенной Европе уготована роль экспоната в этнографическом музее Европы. Вот где можно использовать весь наш исторический потенциал для повышения роли региона в целом. Вот цель, которая не разделяет, не ущемляет нас, вот в чем не стыдно соревноваться.

Вот где лежит подлинный шанс сыграть поистине великую роль нашим народам, все еще сохранившим тягу к христианским ответам на великие вопросы человека и человечества. Вот поле, на котором можно быть равновеликим игроком европейской истории, ибо для утверждения истины бессилен ВВП и не нужно вечно догонять Запад. Нужно всего лишь сохранить умение и желание различать красоту и уродство, истину и ложь, добро и зло.

Христос Воскресе, дорогие кузены!

Терроризм как неизбежная черта глобализации[17]

Многоликость «международного терроризма», использование этого клише как повода и предлога для решения древних как мир геополитических задач побуждают к размышлениям о его сути, причинах и стоящих за ним силах.

Палестино-израильский конфликт из-за территорий, протекающий в специфической форме из-за великодержавного диктата, террористические акты в разных точках мира, ответственность за которые часто берут на себя совсем не те, что их совершали, мистическая Аль-Каида, из-за посланий которой по Интернету США уничтожили Афганистан и собираются уничтожить Ирак, ничем не проявивший своих связей с терроризмом, иностранные наемники в горах Чечни, убийцы мирных граждан в городах — все это объединено в термин «международный терроризм» по схожести методов, но при принципиальном различии побудительных причин и корней.

Использование до поры в качестве дипломатического и политического инструмента клише борьбы против «международного терроризма» вполне правомерно, поскольку кузница кадров «террористических центров» для борьбы с Россией и США одна. Однако необходимо осознавать, что цели этой борьбы совершенно различны.

От США «терроризм» требует невмешательства в дела других миров. Побудительные мотивы как у США против террористов, так и у «терроризма» против США — это новое явление как по типу, так и по методу. Терроризм против США выступает и как совершенно новый тип вызова, и как новый, абсолютно дегуманизированный метод силовой войны, поскольку фантастическая технически военная мощь делает бессмысленными любые иные попытки силового противостояния.

Цели против России, выдвигаемые «террористами», не являются порождением сугубо новых явлений в мировой политике, а суть продолжение старых геополитических устремлений лишь новыми методами. Разрушение геополитической роли России как держателя равновесия между цивилизациями пробудило многие дремавшие противоречия и устремления. Поскольку отсутствие должной государственной воли не позволило ликвидировать чисто мафиозный режим постсоветского генерала Дудаева, когда это не было сопряжено с большими жертвами, этот конфликт стал инструментом возвращения Кавказа в орбиту мировой геополитики.

После Хасавьюрта новые чеченские авторитеты и их боевики уже были поставлены не внутренними силами, а извне, из единой кузницы идеологических кадров и профессиональных террористов. Их цель — втянуть весь Кавказ в войну против России, отторгнуть его, Ставрополье и Краснодарский край, который не случайно именуется в их картах как «исламская республика Адыгея», выйти к Черному морю, взять Крым, Балканы.

Следовательно, от России методом «терроризма» требуют то же самое, что требовали от нее и в прошлых столетиях: оттеснение от Черного моря на северо-восток Евразии и территории — те самые, за которые вела войны Оттоманская империя и Персия, подстрекаемые англосаксами — тогда Британией.

Но шанс на успех шантажа государства с помощью террористических актов против гражданского населения вообще и в России в особенности — это действительно новое явление, порожденное качественным изменением традиционного общественного и национального сознания. Этому служит идеология глобализма — доктрина, имеющая две составляющие: идею сопричастности элиты к мировому проекту «глобального управления» и идеал несопричастности к делам своего Отечества — для обывателя, который утрачивает способность осознать, сколь губительным для страны и для него является этот мировой проект. В итоге расколотая нация не может найти согласие ни по одному вопросу своего прошлого, настоящего и будущего и достичь национального консенсуса по важнейшим направлениям мировой стратегии и внешней политики в тот самый момент, когда государство подвергается массированному давлению извне. Огромную роль здесь сыграла десятилетняя проповедь нигилизма к русской истории и ложной концепции гражданского общества.

США воюют с террористами за имперские интересы и «глобальное управление», Россия — за «живот». В этой борьбе союзник не проявляет солидарности с Россией в вопросах ее территориальной целостности и ее сфер влияния от Балтики до Черноморья. Поэтому можно сделать вывод: «Антитеррористическая солидарность» носит временный, ситуационный характер и за этой солидарностью неизбежно последует еще большее давление.

Итак, анализ столь разных проявлений так называемого терроризма в мире вскрывает много измерений.

Здесь и кризис международного права, запрещающего объявление войны, которое предполагает право на оборону, что не оставляет места для сопротивления традиционными методами. С другой стороны, здесь и чудовищная дегуманизация сознания, которой не было в самых кровопролитных столкновениях прошлого, ибо жертва для террориста даже не адресат его требований, а просто вещь.

Налицо и новое общее возрастание фактора силы в начавшемся этапе нового передела мира, о чем свидетельствуют следующие почти ежегодно военные акции США против мешающих глобальному управлению стран. Они же разрешены лишь избранным и, несмотря на масштабность разрушений и жертв, именуются в соответствии с идеологией глобализма уже не войнами, а «гуманитарными интервенциями» или «акциями возмездия», исключающими право на цивилизованный ответ.

При этом так называемые «обычные вооружения» достигли качественно фантастического уровня, а методы их применения — системы электронного наведения и средства доставки с воздуха — принципиально изменили стратегию и тактику военных действий.

Развитие «обычных вооружений» повторяет путь, на котором в свое время оказался процесс ядерных вооружений. Ядерная гонка — достижение превосходящих количественных параметров разрушительности — была обессмыслена. Сдерживание можно было обеспечить уже только системами противоракетной обороны. Точно так же противостоять новейшим системам обычных вооружений США, опробованных в Югославии и Афганистане, могут лишь считаные страны, обладающие столь же совершенными системами ПВО поколения С-300 и даже С-400.

Поскольку нанесение воздушных ударов в любой точке Земли стало возможным и достигает поставленной цели, такое положение принципиально изменяет само понятие о боевых действиях. В них участие личного состава нападающей армии стало фактически номинальным, а сопротивление самой самоотверженной и многочисленной армии обороняющейся стороны — технически невозможным и бессмысленным.

«Рядовой Райан» боится и не собирается воевать лицом к лицу, он воюет по компьютеру против армии, уже не способной отразить удар суперсовременных обычных вооружений, но еще способной от него укрыться, в отличие от удара ядерного. В итоге качественно новые методы «обычной» войны нацелены, вопреки псевдо-гуманистической риторике, во все большей степени против гражданского населения, что имеет и