вытащил медальон на цепочке. Щелкнул потайной пружиной – крышка медальона откинулась, открыв миниатюрный портрет Ольюшки, подаренный ему при венчании. Горнич поднес медальон к глазам – он почти не различал милые детские щечки и губки.

Тут он понял, что не слышит больше ударов. Щелкнув крышкой, он запихнул медальон к груди, встал и, подойдя к проходу, крикнул:

– Что встали? Еще светло!

– Вашбродь, – послышался голос одного из каторжников. – Смотри чего нашли!

– Что?

– Поди сюды.

Горнич вытащил пистолет, кивнул одинокому охраннику, мол, следуй за мной, и вошел в проход. Противоположная стена была разрушена не полностью – так, чтобы пролез человек, не более. Но колодники, вероятно, все уже перелезли в новый зал и удивленно охали.

– Да что там такое? – сердито крикнул Горнич. Охранник взял ружье поудобнее и дышал ему в спину.

Жандарм осторожно приблизился к пролому. В полутьме он увидел, как каторжники, стоя на длинных досках, положенных, чтобы не активировать камни-ловушки, толпятся неподалеку и что-то рассматривают у себя под ногами. Горнич обернулся к охраннику.

– Если что, стреляем, понял?

Тот сглотнул ком в горле.

– Не нравится мне это, вашбродь, не лезли бы вы.

Жандарм усмехнулся.

– А я и не полезу. Что я, братец, совсем полоумный, что ли?

Он подошел ближе к пролому и крикнул:

– Что нашли? Отвечайте!

Один из каторжников обернулся.

– Бабу! – крикнул он. – Голую! Вот те крест! Живую! Ты, вашбродь, пока не спеши! Постой там, мы тут сами ее оприходуем!

Горнич опешил. Неужели бандиты наткнулись на ту беглянку, которая вошла в Обитель под самым его носом вместе с доктором Галером? Это должна быть внучка баронессы! Но почему она здесь и где сам Галер?

– Стоять! Не двигаться! Кто сделает хоть движение – застрелю! – крикнул Горнич и, забыв обо всем, высунулся из пролома, чтобы получше рассмотреть несчастную.

– Куда ты! – выдохнул сзади охранник. Но было поздно. Прижавшиеся по обе стороны от пролома к стене каторжники схватили жандарма за голову и плечи и одним мощным рывком втащили внутрь. С треском порвался мундир, отлетели пуговицы. Горнич закричал. Охранник сунулся было с ружьем на изготовку, но тут же получил из пролома ломом в грудь и тяжело рухнул на камни, заливая их кровью.

– Еще есть кто? – крикнули, рассыпаясь, каторжники. – Заваливай, ребята!

Двое схватили выломанные глыбы и быстро перекрыли ими проход, а потом подперли досками с пола – теперь пробраться внутрь было почти невозможно. Еще трое держали Горнича и зверски избивали его, барахтающегося в пыли.

В эти минуты Горнич не думал ни о чем, он просто отчаянно сражался, чувствуя, как силы покидают его. Но эта борьба длилась недолго – старый колодник поднял кирку и обрушил ее на голову жандарма.

– Н-на, сука! – выдохнул старик, потом вытер пот со лба и сплюнул прямо в кровавое месиво лица жандармского офицера.

Обитель

Судя по состоянию, мертвец лежал тут уже очень и очень давно – в сухом воздухе Обители тело ссохлось, превратившись в мумию. Галер вытащил его из пещеры и перевернул. Потом стал внимательно изучать.

– Вот, смотрите, – он указал на грудь мертвеца, – здесь дыра. Значит, проход – ловушка. Туда идти нельзя. Должен быть второй тоннель. Луиза?

Девушка не ответила. Доктор оглянулся – она сидела в углу зала, подобрав ноги и обхватив их руками. Глаза ее были пустыми.

– Опять, – сказал голос. – Ты посмотри на нее!

– Луиза! – снова позвал доктор, но потом махнул рукой и склонился над мумией.

Покрой одежды и состояние ее ткани указывали, что трагедия случилась очень давно – возможно, десятки лет назад. Мужчина был одет по моде прошлого века, но скромно. Может, это грабитель? Но каким образом он проник так глубоко в Обитель, избежав ловушек предыдущих залов? Галер попытался расстегнуть пуговицы его кафтана, но нитки не выдержали, и пуговицы просто отвалились в пальцах Федора Никитича. Под кафтаном был бурый жилет. Галер вытер пот, распрямился и достал из своего мешка флягу с водой. Посмотрел на девушку, но она все так же оставалась бесчувственной. Тогда он выпил пару глотков, сунул флягу обратно в мешок и снова приступил к осмотру. В правом кармане покойного оказалась небольшая тетрадка в кожаном переплете. Она совсем рассохлась. Доктор очень аккуратно раскрыл ее и на первой странице прочитал: «Записки моего сердца».

– Кажется, это дневник, – произнес голос. – Что же, это все упрощает.

Галер сел рядом с мумией и перевернул еще одну страницу.

– Ужасный почерк, – сказал голос. Потом появился толстый, пожелтевший от табака палец, который прошелся по строчкам. – Определенно это дневник очень молодого человека. Просто ребенка. И никаких дат.

Галер прочитал: «Моя прежняя тетрадь кончилась. Продолжу тут. Рождество. Матушка подарила мне башмаки. Они не новые, но совсем хорошие и почти подходят мне. Я ее целовал и благодарил. Батюшка снова пил вино. Очень много. Утром был плох. К вечеру он извинился и тоже подарил мне – шкатулку со старыми монетками. Монетки медные. Я попросился в город, чтобы купить матушке на эти монетки что-нибудь в подарок. Но батюшка отказал. Снова отказал. А мне так хочется еще раз поехать в Москву!»

– Что за странный грабитель, который носит в кармане свой детский дневник? – недоуменно пробормотал доктор и посмотрел на лицо покойника. Рот его был широко открыт, но непонятно – то ли от боли, когда неведомое орудие пронзило ему грудь, то ли просто отвалилась челюсть. Определить возраст не представлялось возможным – сухая кожа плотно обтянула череп, вместо глаз зияли провалы.

– Хорошо, что хоть крысы не объели, – сказал голос, – но это определенно не случайный человек. Что же он делал там, в пещере? Не хочешь посмотреть?

– Как?

– Проанализируй характер ранения.

Доктор прикинул – удар пришелся на уровень груди. Покойный был невысокого роста, можно было попробовать…

Он встал, подошел к отверстию пещеры, потом присел на корточки и пополз внутрь. Третья плитка подалась под его рукой, под полом глухо стукнул механизм. Впереди что-то лязгнуло, и длинный медный штырь с большой скоростью прошел над самой головой Галера и тут же скрылся в стене. От неожиданности доктор замер, но потом продолжил движение и вскоре уткнулся в стену. Здесь лежали покрытые пылью пустые бутылки и небольшой узелок. Зацепив узелок, Федор Никитич распластался на полу и пополз обратно. Снова плитка ушла чуть вниз, еще один свист штыря – но уже не такой страшный и неожиданный, как раньше. Наконец Галер выбрался из пещеры и увидел Ивана Андреевича Крылова, сидевшего, как большая жаба, на корточках рядом с мертвецом.

– Ну что? – спросил