И тут товарищ удивил. Он достал из внутреннего кармана рацию — вполне себе небольшую, и даже в пластмассе. Для 1967 года вещь неординарная.

— Василий, к выходу в Третьяковку. Две девочки десяти лет, — посланец вопросительно выгнул бровь.

— С ними мужчина лет сорока в кожаной куртке. Девочки в куртках с капюшоном из серого материала, — подсказал Пётр, правильно истолковав выгибание. Ну, так не интересно! А где «Первый, я Окунь, говорю со дна Невы»?

— Собирайтесь. Машина внизу. Вам нужно заехать в гостиницу?

— Зачем?

— За песнями, — чуть не изобразил улыбку «собеседник», но вовремя одумался.

— Нет, кассеты с собой, — да разве можно такую ценность в номере оставлять? Вон, в знаменитом многострадальном портфеле.

— Жду вас в машине.

Пришлось распрощаться. Ну, тезисы намечены — пусть думают. Назначили ещё одну встречу, во вторник вечером в ресторане «Прага» — просто Пётр других не знал. Не «масквич». У подъезда ожидала не «Чайка». Да даже и не «Волга». «Рафик»? Так ведь и не «Рафик». Чудо-юдо. Голубая коробочка типа «Рафика», но без окон. И мордочка другая — более квадратная и с круглыми фарами.

— Что это? — поинтересовался Пётр у собеседника, обойдя голубое чудо.

— ЕрАЗ-762. Говно машина. Хоть и новый, но ломается каждые три дня. Только что снова из ремонта. Ни черта армяне делать не умеют.

А вот тут Пётр был не согласен. Вон сегодняшний банкет — сумели. В ошибках подчинённых всегда виноват начальник: либо не тем делом заставил заниматься, либо не проконтролировал. Как-то в одном из попаданческих романов Штелле читал про эту машину. Тоже ругал афтор — начитался, видно, негатива в «википедии». А мы не будем ругать. Нам дела нет. Нам нужно Краснотурьинск сделать лучшим городом мира, а не страну спасать. Не умеют и не хотят армяне с грузинами выпускать хорошие, качественные машины — и флаг им в руки, и барабан на шею, и ноты за пазуху. Пусть мандарины выращивают. Вон дети их видят только под Новый Год — значит, мало деревьев, мало рабочих рук. Заводы надо строить в России, а мандарины выращивать в Грузии с Арменией, а не наоборот.

В принципе, понятна и основная идея, заставляющая там строить заводы. Идей-то несколько, в том числе и демографическая. Там быстро растёт население за счёт высокой рождаемости, и людей нужно трудоустраивать, но не это главное. Главное — увеличить процент «рабочих» в республиках. Именно из-за того, что на Украине при создании СССР была мала прослойка пролетариата (сельское население — крестьяне), Ленин со Сталиным и отдали «безвозмездно» хохлам Донецк, Луганск, Николаев, Одессу. Это чисто русские города, с крохотным процентом фамилий, заканчивающихся на «о», зато пролетариата там — хоть ешь одним местом. Кому лучше сделали творцы первой перестройки? И вообще, для гениев у них многовато ошибок.

— Ваши? — отвлёк от государственных мыслей Петра коммунист.

Дорогу пересекали Маша с Таней в сопровождении Макаревича и трёх похожих на коммуниста типов.

— Пётр Миронович, нас что, арестовали? — бросился к Штелле литовский еврей.

— Ну, что вы, Марк Янович! Нас Брежнев в гости зовёт.

— Приказано вас троих доставить, — пробубнил главный коммунист.

— Марк Янович — директор колхоза, в котором и создан наш ансамбль. Думаю, Леониду Ильичу будет интересно с ним познакомиться. Кроме того, там ведь будут принимать горячительные напитки, а кто в это время присмотрит за девочками? — сделал Пётр попытку повысить общественный статус бывшего зека.

— Есть приказ. Присмотрят, не волнуйтесь — там будут и внуки Леонида Ильича.

— Извините, Марк Янович, пытался. До свидания. Встречаемся завтра в половине восьмого у меня в номере.

Внутри неказистое изделие армянских автомобилестроителей выглядело гораздо презентабельней. Почти что салон «Кадиллака», только столика с висками всякими не хватает. Тёмная, почти чёрная, замша, шторки на несуществующих окнах. Уют. И кто-то поработал над шумоизоляцией, и вообще над изоляцией — и по ногам не дуло, и звука мотора почти не было слышно. Могут ведь, если заставят.

Внуков у дорогого Леонида Ильича на даче было трое (все): пятнадцатилетняя Виктория, восьмилетний Леонид и шестилетний Андрей. Невеста Виктория держалась в стороне, только холодно кивнула при встрече, пока… Пока девочки не избавились от курток. Эти модницы в музей надели сценические платья. Стиль «милитари» со стоячим воротником и десятком карманов на стальных молниях, самых широких, что нашли, плюс сам материал. Камуфляж типа американского «вудленда», то есть близко расположенные пятна коричневого, чёрного, зелёного и очень светло-зелёного цветов. Спереди шнуровка, как на ботинке, плюс чёрный кожаный ремень с довольно массивной латунной (из рандоля, чтобы не тускнел) пряжкой. Из такой же кожи узкие погоны, спускающиеся с плеча на рукав, тоже с пряжками. Ну и берцы — из чёрной кожи со вставками светло-коричневой.

Осматривать девочек бросились все — и Виктория, и Галина, и даже бабушка Виктория, и жена Юрия Леонидовича Людмила Владимировна. Пусть смотрят — для того и шили. Подошёл покрутить юных дарований и Марис Лиепа. Новая пассия Галины — и не побоялась ведь женатого мужика привести в дом родителей.

— Где это делают? Импорт? — характер внучки уже сложился. Дед с бабкой разбаловали.

— Разве загнивающие капиталисты так смогут? Материал сделан на Свердловском камвольном комбинате, а пошиты платья в ателье Краснотурьинска. У нас же и ботинки в сапожной мастерской сшили. Понравилось?

— А кто модельер? — неудобный вопрос задала Галина Леонидовна.

Пётр его с Машей-Викой обговаривали. Та открещивалась, как могла.

— Пётр Миронович, мне десять лет! Не забывайте.

Пришлось взять огонь на себя.

— Он перед вами.

— Ну надо же! Поэт, писатель, художник, модельер. Разносторонний вы человек.

— Галчонок, ты не поверишь, но Фурцева мне рассказала об ещё одном таланте Петра. Он отлично рассказывает им же и придуманные анекдоты.

— Пётр Миронович, немедленно расскажите свой анекдот, — безапелляционно потребовала «Галчонок».

— Прямо вот с порога?

— Да, не стесняйтесь, все свои, — подмигнул ему Марис.

— А можно тогда политический? Раз все свои, то не посадят ведь.

— Уже неплохо. А давай политический, — изобразил грузинский акцент Брежнев.

— Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв посетил свиноферму. Фотокорреспонденты газеты «Правда» сделали снимки и на утро обсуждают, как же их подписать. Один предлагает:

«Свиньи вокруг товарища Хрущёва».

«Отклонено!»

Другой редактор:

«Товарищ Хрущёв среди свиней».

«Ни в коем случае! Это же Первый Секретарь!»

Думали, думали… Наутро вышла газета и подпись под фото: «Третий слева — товарищ Хрущёв».

Через пять минут публика вытерла слёзы и потребовала продолжения банкета.

— Как изменил Хрущёв Ленинскую формулу коммунизма?

«Коммунизм — это советская власть плюс кукурузизация всей страны».

— Кукурузизация! Пётр Миронович, ну уморили. Сами всё придумываете?