Летти подняла руки, затянутые в белоснежные длинные перчатки, и заколола выбившийся локон.

— У него руки прилипнут к ней, — заявила Мэри.

— Тише! — прошептала шокированная Эглантина, а за-I тем добавила:

— Ты так думаешь? — Ей нравилась леди Ага-| та, и надежда получить такую приятную соседку несколько смягчала боль от предстоящей разлуки с Анжелой. Однако еще предстояло преодолеть, гм, пылкость Эллиота, хотя, по-видимому, он получил прощение за свое смелое поведение на крокетной площадке — последние несколько дней каза-| лось, что между ними воцарилось согласие.

— Абсолютно, — кивнула Мэри с видом знатока. На чем основывалась такая уверенность, Эглантина не знала и не хотела знать.

— Точно, — согласилась Грейс. — Вчера он приезжал только ради того, чтобы увидеть леди Агату. Доктор Бикон слышал в прошлое воскресенье, как он просил леди Агату поехать покататься с ним после церковной службы, но леди Агата не поехала… я-то знаю, что она хотела бы, если бы не была так занята подготовкой к свадьбе мисс Анжелы.

— Но ты говоришь, Кэбот уверен, что наши, — Эглантина деликатно кашлянула, — усилия свести их бесполезны.

— Кэбот — старая баба, — презрительно заявила Мэри. Внизу Летти, глядя в зеркало, слегка оскалилась и, склонив набок голову, рассматривала зубы. Мэри подавила смешок.

— Я и не знала, что и леди так делают!

На сей раз Эглантина не одернула ее. Она была поглощена мыслями о сэре Эллиоте и леди Агате. Ей хотелось быть более уверенной. Нельзя сказать, что леди Агата всем своим поведением не показывала, что влюблена в сэра Эллиота. Это было очевидно.

Она розовела, ее глаза сияли, когда она оказывалась рядом с ним, а он… То, как он смотрел на леди Агату, вызывало беспокойство Эглантины, как будто она становилась свидетельницей интимных и страстных моментов.

Но было нечто скрытое, непонятное для нее в поведении леди Агаты. Что-то примешивалось к радости и удовольствию, которое она испытывала в его обществе.

Это «нечто» походило на отчаяние.

В холле Аттикус застал своего сына стоящим перед зеркалом и изучающим свое отражение. Поразительно. Он давно не видел Эллиота в таком волнении, а всю прошедшую неделю он был именно таким.

— Полагаю, от обеда ничего не осталось? — спросил Аттикус без особого интереса.

Мысли Эллиота были далеко, и он не заметил шутливого тона отца, лишь еще пристальнее посмотрел в зеркало.

— Черт, надеюсь, что нет, — пробормотал он, пригладил и без того безукоризненную прическу и поправил безукоризненные манжеты. У него был вид скаковой лошади на старте, такой же возбужденный и нетерпеливый. Аттикуса это радовало. Ему приятно было видеть огонь в глазах сына, когда тот смотрел на очаровательную леди Агату, слышать бархатные нотки в его голосе, когда он говорил с ней.

К тому же леди Агата нравилась Аттикусу. В ее взгляде был веселый юмор, и тонкий ум чувствовался в ее высказываниях. Она не относилась к тем женщинам, которые легко сносят оскорбления или бездумно поддаются увлечениям. И, если он не ошибался, ее несколько беспокоило собственное чувство к Эллиоту.

Это хорошо, с удовлетворением думал Аттикус. Любовь не должна быть спокойной.

В этом крылась проблема в отношениях Кэтрин и Эллиота. Его чувство к ней было «спокойным». По крайней мере таково было мнение Аттикуса, потому что его почтительный, сдержанный сын никогда бы не сказал ничего, что могло бы повредить репутации леди. Аттикус думал, что одной из причин столь внимательного отношения Эллиота к Кэтрин было чувство вины за то облегчение, которое он испытал, когда она расторгла их помолвку.

В. леди Агате Аттикус не находил ничего, что могло бы оставлять мужчину «спокойным». И если Эллиот казался нетерпеливым и пылким, леди Агата в этом не уступала ему. Она могла быть остроумной и кокетливой, но, как только рядом оказывался Эллиот, она терялась и задыхалась от волнения. Что тоже нравилось старику.

— Ты готов? — спросил Эллиот, прерывая приятные размышления Аттикуса.

Профессор оглядел себя:

— Кажется, все на месте. Брюки. Рубашка. Жилет. Фрак. Галстук. Смотри-ка, даже не забыл о ботинках. Да. Думаю, я готов, Эллиот.

— Прекрасно.

Направляясь вслед за сыном к ожидавшей их каргте, Аттикус покачал головой. Он и раньше видел мужчин, которые были так увлечены женщинами, что совершенно теряли голову.

Только он никогда не видел, чтобы такое случалось с Эллиотом.

Аттикус усмехнулся.

У Кэтрин Бантинг был высокий, хорошо поставленный и ужасно слабый голос, которым она после долгих уговоров развлекала своих гостей. Целых сорок пять минут.

Летти ее пение так надоело, что она с трудом сдерживала зевоту. Делать было нечего, разве что сидеть и смотреть, как Фейген теребит лапой Эглантину, ибо никто не смел и слова сказать во время заунывного соло Кэтрин.

Она даже лишила Летти удовольствия сидеть рядом с Эллиотом. Ей было мало того, что она завладела им с первой же минуты после приезда Летти, теперь хозяйка поручила ему переворачивать ноты. О да. Она еще и сама аккомпанировала себе на фортепиано. Достоинства этой женщины были неисчислимыми, если не сказать, сказочными.

Наконец Кэтрин исчерпала свой репертуар, пролепетав слащавую песенку о зайчиках, стрекочущих кузнечиках и прочих тварях, прячущихся в «лесочке».

— О нет. Я просто не могу больше утомлять вас, — жеманно заключила она. — Уверена, среди нас есть и другие певцы? — Она скользнула взглядом по Летти и отвела глаза.

Эта женщина раздражала Летти, все время следила за ней, не позволяя ни на минуту остаться наедине с Эллиотом. И преуспела в этом.

С тех пор как сэр Эллиот сказал, что ухаживает за ней, они виделись каждый день, но ни разу не оставались наедине. Он так и не повторил своих слов и не поцеловал ее.

Казалось, он и хотел этого. Он вел себя как проклятый истинный джентльмен, и это сводило ее с ума!

— Флоренс? — Кэтрин посмотрела на сестру Джеймса Бикона. — Но, моя дорогая, у вас приятный голос. Как насчет «Приди ко мне, милый Робин»? Конечно, вы ее знаете. Она поется вот так… — Миссис Бантинг начала напевать припев.

На этот раз Летги не выдержала и зевнула. Кэтрин умолкла. Пойманная на месте преступления, Летти виновато взглянула на порозовевшее лицо хозяйки. Но она ведь прикрыла рот ладонью…

— Леди Агата! Вы сделали мне знак? — сладким голосом спросила Кэтрин. Летти кашлянула:

— Нет. Я…

— Мне следовало бы догадаться, что вы певица, — сказала Кэтрин. — Женщина с такими явными, — она слегка подчеркнула это слово, бросив взгляд на декольте Летти, — достоинствами.

Летти сжала губы.