сама никому не сообщали о диагнозе. Шокированы оказались все, Ефимовы в том числе.

Татьяна поддерживала с Гавриловыми исключительно деловые отношения. Отец покойной девушки – миллиардер, но его бизнесом якобы рулили жена и теща, а глава семейства выстроил красивую политическую карьеру. Не новая схема. Дочь училась в консерватории, ее считали перспективной скрипачкой. Никто в учебном заведении не знал, что студентка – из очень богатой семьи. Она носила обычную одежду, не сверкала бриллиантами, не ездила на эксклюзивном автомобиле, обладала скромной старенькой иномаркой. Наследница Гаврилова не принадлежала ни к одной из компаний, которые сформировались еще на первом курсе, не ездила на дачи, не гуляла до утра, не увлекалась алкоголем, не курила. После занятий она занималась музыкой с учениками. Вот такая правильная, тихая девушка. Может, у нее и был молодой человек, но он никогда не встречал возлюбленную у консерватории после занятий.

– Боже, – прошептала Татьяна Николаевна, войдя в зал, где проходило прощание. – Такая красавица была! И, конечно, слетелась вся пресса! Некоторых журналистов, как насекомых, приманивает чужая смерть.

– Почему решила, что покойная была хороша собой? – удивился Петр. – Я с ней не знаком, ты вроде тоже.

– Ни разу не видела бедняжку, – зашептала Татьяна, – но вон там, на экране, фотография.

Сын повернул голову и оцепенел. Он увидел на плазме снимок весело улыбающейся Лизы. В первую секунду Ефимов захотел убежать. Но распорядитель повел их с Татьяной к семье покойной – уйти в такой ситуации невозможно. Отец, мать, бабушка, дед, брат покойной не выказали никакой агрессии при виде Ефимовых. Более того, их пригласили на поминки, на которые позвали не всех.

После того как могилу забросали землей, к Пете и Татьяне подошла Авдотья Ивановна, бабушка умершей, и тихо спросила:

– Вы, наверное, на машине?

– Да, да, – кивнул Петр, – если что-то нужно, только скажите.

Пожилая дама подозвала красивую, дорого одетую блондинку и продолжила беседу с Ефимовым:

– Это Милена, единственная подруга Лизочки. Вам не трудно довезти ее до ресторана?

– Машина не заводится, – еле слышно объяснила девушка, – водитель вызвал ремонтников. Могу, конечно, на такси поехать…

– Нет, нет, – живо возразил Петр, – доставлю вас куда надо, в полной сохранности.

Когда иномарка Ефимова влилась в поток автомобилей, его спутница заплакала:

– Лизонька, ну почему ты даже мне правду не рассказала?

– Наверное, не хотела пугать вас известием о своей болезни, – предположил Петр.

– Да здорова она была! – закричала Мила. – Про недуг семья придумала, чтобы журналисты грязь не писали. И незачем никому правду знать! Она ужасна!

Петра цапнуло беспокойство.

– Елизавета не болела?

– Нет, – всхлипнула спутница. – Она… ну… так вышло… пошла на операцию…

Ефимов похолодел.

– На какую?

– Беременность прерывала, – прошептала Мила. – Ни маме, ни бабушке ничего не сказала. Нашла платную клинику. И что-то не так пошло. Она мой паспорт взяла. Когда беда случилась, позвонили моим родителям. Пришлось все открыть Авдотье Ивановне.

– Знаете, от кого ребенок? – задал главный вопрос Петр.

– Нет, – еле слышно ответила Мила, – эту тайну она унесла с собой. Скончалась в наркозе.

Ефимов расслабился, а потом подумал, что с дочерью Гаврилова он мог бы заключить брак. Девушка определенно была неординарной личностью.

Петр надеялся, что Милена не ошиблась и семья покойной не знает, кто был любовником Елизаветы. Не надо делать Гавриловых своими врагами, дорого это обойдется.

Глава 35

На следующий день Милена написала Петру сообщение: «Я разиня! Забыла в вашей машине свою шаль. Куда мне за ней подъехать?» – «Давайте встретимся вечером в ресторане», – предложил Ефимов, который решил убить одним махом пару зайцев. Мужчина хотел поспрашивать новую знакомую, выяснить, не хотят ли родители найти того, кто лишил невинности их дочь. И Мила ему очень понравилась.

Вечер прошел замечательно. Девушка рассказала, что Гавриловы понятия не имеют о личной жизни Лизы.

– Елизавета прямо Штирлиц, – щебетала единственная подруга покойной, – словечком не обмолвилась даже мне.

Петр успокоился, включил галантного кавалера, и ужин получил продолжение в спальне. Милена оказалась опытной, Ефимов провел время с удовольствием.

На следующий день он захотел опять встретиться с Милой. Но не сумел дозвониться до нее – вежливый голос говорил: «Номер не обслуживается».

Петр решил не сдаваться, нашел контакты Авдотьи Ивановны, солгал пожилой даме:

– Женщина, которую подвозил в ресторан, забыл ее имя…

– Милена.

– Точно, – продолжил актерствовать Петя. – Она у меня в машине оставила сумку с косметикой. Только сейчас ее нашел, под сиденье завалилась. Дайте, пожалуйста, контакт девушки.

– Какой вы молодец, – умилилась бабушка покойной Елизаветы, – другой мог просто выкинуть чужое добро и забыть о нем. Милочка сегодня рано утром улетела в Америку – она там учится. На каникулы в Москву приезжала, да не получился у нее веселый отдых – лучшую подругу похоронила. Петенька, не сочтите за труд, привезите косметику мне – передам Милене, когда она в очередной раз в Москве окажется. В любое время прикатывайте, я дома сегодня.

Ефимов мог проигнорировать просьбу, но решил достойно доиграть спектакль – купил в торговом центре готовый набор и отдал Авдотье. Старушка рассыпалась в благодарностях. На этом все!

Прошло, наверное, дней семь-восемь после того, как Мила переночевала у Ефимова, и у Петра начался кашель. Татьяна Николаевна отругала сына за то, что после бани выходит на улицу с мокрыми волосами, принялась лечить отпрыска привычными средствами: молоко с медом, аспирин, носки с сухой горчицей… Однако Пете становилось хуже. Вызвали врача, тот прописал антибиотики, но таблетки не действовали, и бонвивана доставили в больницу. Татьяна Николаевна нервничала, доктора убеждали мать, что они справятся. Но Петр слабел, пневмония не собиралась отступать. Мать забросила все дела, сидела с сыном, читала ему вслух книги, развлекала, как могла. В десять вечера Петру ставили укол, и Татьяна уезжала.

В пятницу Ефимова выпила чай, которым ее угостила медсестра, ощутила вскоре сильную усталость и захотела отправиться домой пораньше. Она поцеловала сына, взяла сумки и решила зайти в туалет. На дорогах пробки, легко можно застрять на час, а то и дольше – лучше забежать в санузел. Он находился в небольшом тамбуре у двери палаты, которая вела в коридор.

Едва Татьяна закрыла дверь, как раздались шаги, а потом и голос медсестры:

– А где Татьяна Николаевна, ушла?

Наверное, Петр кивнул, потому что медсестра убежала, но Ефимова услышала тихий щелчок, не поняла, откуда звук, а потом стала свидетельницей монолога.

– Добрый вечер, Петр, – проговорила какая-то женщина. – Знаю, тебе очень плохо, не сумеешь ответить. Да и не надо, просто выслушай. Да, я знаю правду. Ты обманул наивную девушку, отправил ее на