Несмотря на то, что у некоторых присутствующих в зале, особенно тех, кто был одет в одежды горожан, эта картина вызвала не очень приятные ощущения, почти все наёмники отреагировали спокойно, когда в светящемся прямоугольнике над головой маршала вдруг возникло изображение почерневшего безголового тела в оборванном камзоле, лежащего в луже собственной крови.

Гортер Устен же, который сам недавно использовал загнивающую голову убитого им человека, чтобы пригрозить жадному королевскому чиновнику, и почти с самого рождения был обязан помогать своим родителям в разделке свежих животных туш, добытых на охоте, оказался с этим чувством попросту не знаком.

Следопыт изучил картину лежащего на боку тела, внимательно осмотрев его изувеченную шею, которая была словно обожжена внутри, а снаружи осталась покрыта ровным чёрным цветом, похожим на налёт сажи, расходящимся от места разрыва по всей шее и заходящим на плечи, где он постепенно бледнел и пропадал. Так как эта картина была разделена на две части, где тело изображалось с разных сторон, Гортер мог осмотреть следы одного и того же повреждения спереди и сзади, что было довольно удобно, ведь самого тела в зале не было, и всем смотрящим приходилось рассчитывать только на его магическое изображение, висевшее в воздухе.

«Как вы можете видеть, в данном случае жертвой стал молодой мужчина. Обратите внимание на чёрный налёт, оставшийся в виде следа на его коже по всей поверхности вокруг шеи. Спереди этот налёт простирается до его ключицы, но сзади заходит на спину, что даёт нам основания полагать, что его убийца применял магический заряд, стоя спереди от него. При внимательном изучении образцов, взятых с его тела, наши магусы-учёные установили несколько особенностей.

Итак, первое: этот налёт образовался не в результате ожога, так как не является остатками огненного элемента или обугливания тканей тела. Более того, при более внимательном изучении удалось установить, что это вещество, чем бы оно ни было, настолько глубоко проникло в разные слои кожи жертвы, что практически перестало быть однородным, смешавшись со структурой кожи и даже структурой поверхностных сосудов, связок и мышц, проникнув тем глубже, чем ближе оно располагалось к основанию самого разрыва на шее. И хотя на месте преступления были обнаружены обширные следы, оставшиеся от возгорания, а также продукты горения, но в случае с людьми следы от возгорания были констатированы не у всех жертв.

Второй особенностью, обнаруженной нами, стала чёткая граница, оставленная заклинанием на разрыве шеи жертвы. Магические потоки заклинания отделили голову от шеи жертвы довольно небрежно и неравномерно, но при более внимательном рассмотрении оказалось, что каждый сосуд в месте разрыва был частично разрушен и тут же закупорен, как это бывает только при очень сильном, но непродолжительном ожоге. Более того, образцы, взятые с одежды жертвы, тоже были частично обуглены, хоть и не самым обычным образом, что также говорит в пользу ожога. Тем не менее, если это заклинание и содержало в себе огненный элемент, то этот элемент, скорее всего, был очень скоротечен и, возможно, являлся лишь частью той реакции, которое оно вызвало в атмосфере».

Гортер понимал далеко не всё, о чём говорил маршал, но за свою жизнь ему пришлось повидать множество тел, обожжённых с помощью огня, вызванного магией. Внешне это тело выглядело практически неотличимо от обычной жертвы, попавшей не самым удачным местом под какой-нибудь огненный поток, вызванный магусом, но обычно такая магия в самом худшем случае лишала жертвы лишь части мясной ткани, обжигая его тело до кости, а здесь… Гортер недовольно выдохнул, затем поднял правую руку и медленно почесал пальцами бровь. Чего бы ни хотела корона от взявшегося за подобный заказ наёмника, слежки, информации, устранения – всё это станет для него явно непростой задачей.

«И, наконец, последнее: отделённая голова этой жертвы не находилась рядом с её телом. На самом деле она вообще не была найдена ни в каком виде – ни на месте преступления, ни в близлежащих окрестностях. Возможно, эти ужасные преступники забрали её с собой, как какой-нибудь трофей, но, исходя из особенностей их магии, мы высказали несколько предположений по поводу этой жертвы, в том числе и то, что её голова в момент взаимодействия с этим аморальным заклинанием просто распалась на мельчайшие частицы, сравнимые с составляющими воздушного элемента.

Говоря о жертвах этих беспринципных магусов можно также упомянуть и ещё пару особенностей. Например, в отличие от описанной выше жертвы, другие их жертвы вообще не имели никаких повреждений ни внутри, ни снаружи своих тел. Казалось, что они просто упали замертво на том месте, где стояли, хотя следы вокруг их тел явно указывали на активные действия жертвы перед смертью».

Маршал взял из стопки ещё один лист. Картина в воздухе сменилась, изобразив тело другого мёртвого мужчины с побелевшим лицом, на этот раз похожего на домагуса одной из магических академий. Он лежал на голых камнях какой-то мощёной дороги в неестественной для живого человека позе.

«У некоторых из них были установлены такие причины смерти, как смерть от тяжёлых эмоциональных всплесков, вроде приступа сильного страха или болевого потрясения, приведшего к нервному параличу или остановке сердца. Наши лучшие магусы-врачеватели предполагают, что такая реакция могла быть вызвана не самим заклинанием, а стала последствием увиденного изуверства, которое эти бесчеловечные преступники учиняли над другими жертвами во время совершения своих отвратительных терактов. Но так как подобных жертв было найдено немало, существует и другая точка зрения по этому вопросу: запрещённая под угрозой пожизненного заключения магия «контроля сознания».

К сожалению, эти преступники магусы не щадят и женщин, ещё больше показывая свою чудовищнейшую аморальность и варварство. Однако по понятным причинам я не могу показать вам магические изображения такого рода, поэтому просто поверьте мне в этом наслово».

Услышав подобное заявление, Гортер лишь презрительно фыркнул в сторону трибуны и на несколько мгновений отвёл взгляд в сторону. В дикой природе ни одна живая тварь не делала разницы в том, кого сожрать на обед, самца или самку. И только чванливые люди могли считать избирательность в убийстве важным признаком, отличающим одного убийцу от другого убийцы.

«Закончим, пожалуй, с описанием особенностей их жутких преступлений и воздадим хвалу нашим бравым агентам, добывшим эти сведения с большим трудом. Также воздадим хвалу нашим исследователям, которые сейчас, не покладая рук, работают над этими добытыми сведениями в наших государственных институтах.

Далее перейдём к ещё одному важному вопросу. Вот, взгляните…»

Маршал Себастиан показал очередное изображение. Магия в воздухе очертила карту Сентуса, на которой было отмечено несколько мест. «Это карта нашего государства. «Сиа локк», – произнёс маршал и снова переменил своё заклинание, вслед за которым последовали ещё несколько заклинательных фраз и жестов магической палочкой.

Но Гортер уже был настороже. Оторвавшись от стены и выпрямившись во весь рост, теперь он только ждал момента, ни на секунду не доверяя ни маршалу, ни кому-либо другому в этом зале, даже после всех этих долгих речей. Наблюдая за его действиями, Джейн смотрела на Гортера печальными глазами, полными непонимания и отчуждения. Его вечная подозрительность давно казалась ей, скорее, отрицательной чертой в характере Гортера, и она часто просто не могла понять, почему следопыт дёргался, завидев любую магию. К сожалению для неё, время никак не повлияло на эту его особенность.