— Пол! Еще раз. Я считаю, что ты должен быть внимательным или иначе ты пропустишь очевидное и только потому, что оно не укладывается в твою теорию, — продолжал Джеф. — В пятницу у нас был разговор на эту тему. Пойдем дальше. Как насчет отпечатков пальцев?

— Они на обычных предметах в доме на Холланд-роуд, — сообщил Морт Шелли. — Они на дверных ручках, на выключателях и на ящиках кухонного шкафа — ты знаешь, там, где их следует искать. Мы проверили их по базе данных и никакого результата. Никаких преступлений за кем-либо из тех людей, оставивших там свои отпечатки, не зарегистрировано.

— Как насчет пистолета? — спросил Макингсли.

— На что ты рассчитывал, Джеф, — продолжал Шелли. — Субботняя ночь особенная, все отдыхают.

Анджело Ортиз был следующим:

— В пятницу днем Клайд Эрли разговаривал с Чарли Хетчем, садовником. Он почувствовал, что Хетч нервничает — но не так, как обычно нервничают, когда начинает задавать вопросы полицейский, а нервничает, защищаясь, как будто что-то скрывает.

— Эрли проверяет Хетча? — спросил Джеф.

— Да. Я разговаривал с ним сегодня утром. Он не нашел никаких причин для возможного враждебного отношения Хетча к Джорджет Гроув. Ему платят владельцы домов, а не агент по недвижимости. Но у Эрли есть какое-то предчувствие, и он продолжает вынюхивать вокруг Хетча.

— Передай ему, чтобы он прекратил свои «различимые глазом» фокусы, — сказал Джеф. — Помнишь, как пару лет назад мы проиграли дело по наркотикам, потому что судья не поверил рассказу Эрли, что кокаин, который перевозил тот парень, был различим глазом на переднем сиденье машины.

— У Эрли отличное зрение, — мягко сказал Морт Шелли. — Как мне помнится, он так построил свой рассказ, чтобы дать судье понять, что он заметил следы наркотика на крышке «бардачка».

— Предупреди его, Анджело, — сказал Джеф. — Вся проблема с Клайдом в том, что с того момента, когда он был в центре внимания по делу Бартон двадцать четыре года назад, он все пытается снова привлечь к себе внимание общественности.

Джеф поднялся.

— Все. Совещание закончено, — резюмировал Макингсли.

Пока шло совещание, в десяти милях от места его проведения сержант Клайд Эрли стоял около сарая Чарли Хетча.

Он уже понял, что Чарли нет дома, увидев его фургон, на котором тот ездил на работу, перед одним из домов на Кадена-роуд.

«Я просто зашел, чтобы расспросить его, в какие дни и часы он приезжает в дом на Холланд-роуд», — сказал про себя Эрли. — Жаль, что его нет дома.

Мусорные контейнеры у сарая были заполнены.

«Не мешает посмотреть, — подумал Клайд. — Вот с этого даже почти съехала крышка. Знаю, что не могу получить ордер на обыск, потому что у меня не заведено дело на Чарли Хетча, так что придется обойтись без ордера. Вот было хорошо раньше, когда суды считали мусор брошенным имуществом, — не требовалось никакого ордера. Теперь все по-другому. Не удивительно, что многим преступникам удается избежать наказания за убийство!»

Успокоив свою совесть, Клайд Эрли отбросил крышку с первого контейнера. Он был заполнен двумя черными пакетами для мусора, завязанными крепкими узлами.

Уверенным движением рук Клайд открыл первый. В нем были совсем неаппетитные остатки последней трапезы Чарли Хетча. Нехорошее слово сорвалось с языка, и Клайд бросил мешок назад, затем взял другой и открыл. Он оказался набит порядком изношенной одеждой, которая навела Клайда на мысль о том, что недавно Чарли прибирался в своем чулане.

Клайд вытряс содержимое пакета на землю. Последними выпали мокасины, джинсы и мешочек с резными деревянными статуэтками. Довольный своей находкой, он проверил джинсы с мокасинами и обнаружил то, что искал: пятна красной краски на джинсах и одно — на подошве левого мокасина.

«Должно быть, Чарли залез в те вельветовые штаны, когда увидел, что я приближаюсь, — размышлял Клайд. — Будь он чуть сообразительнее и обмотай вокруг себя какое-нибудь полотенце, я бы ничего и не заподозрил».

Статуэтки представляли собой шесть замысловато вырезанных фигурок животных и птиц, сантиметров 15 в длину каждая.

«Красиво, — подумал Клайд. — Если их сделал сам Чарли, то он просто скрывает свой талант. Зачем ему от них избавляться? Ну, чтобы ответить на этот вопрос отнюдь не нужно быть гением. Оставить их — слишком очевидная улика. Она показывает, что он не только поработал краской в „Обители Малютки Лиз“, но еще вошел в раж и вырезал на двери череп с костями. Вот здесь-то он и попался. Кто-нибудь, наверное, знает о его маленьком увлечении».

Полностью удовлетворенный своим расследованием, сержант Клайд Эрли аккуратно перенес статуэтки, мокасины и джинсы к себе в полицейскую машину.

«Если бы я сюда сегодня не приехал, завтра утром эти улики смешали бы с остальным мусором, — рассуждал он дальше. — Во всяком случае, мы знаем, кто испохабил „Обитель Малютки Лиз“. Остается выяснить, почему он это сделал и на кого работал».

Заполучив то, что ему было нужно, Эрли хотелось побыстрее убраться отсюда. Он запихал оставшуюся одежду Хетча обратно в мусорный мешок, завязал его, но намеренно оставил лежать на земле.

«Пусть задрожит от страха, когда увидит, что кто-то здесь побывал и забрал улики, от которых он избавился, — подумал Эрли. — Хотелось бы оказаться маленькой птичкой и увидеть выражение лица Чарли».

Эрли сел в полицейскую машину и повернул ключ зажигания.

«Сомневаюсь, что Чарли Хетч заявит о краже личных вещей в полицию», — пробормотал он про себя.

Фыркая от смеха, Эрли Клайд включил первую скорость и уехал.

Моим первым желанием было стереть это ужасное сообщение, но я этого не сделала. Вместо этого я вынула звукозаписывающую ленту из автоответчика и принесла ее в свой кабинет. Я выдвинула ящик стола и набрала код, позволявший открыть потайную панель. И, будто мои пальцы обожглись от прикосновения к ней, я резко бросила ленту в папку, вместе со всеми другими материалами, которые были написаны о Малютке Лиз Борден за все эти годы. Когда панель была снова закрыта, я села за стол, зажав руки коленями, чтобы не тряслись.

Я попросту не могла поверить тому, что услышала. Кто-то, знавший, что я Лиза Бартон, обвинял меня в убийстве Джорджет Гроув. Я провела двадцать четыре года, желая узнать, когда кто-то укажет на меня пальцем и прокричит мое настоящее имя, но даже этот страх не шел ни в какое сравнение с этой атакой. И как кто-то мог подумать, что я была в состоянии убить женщину, которую я встречала всего раз в жизни и при этом провела с ней меньше часа?

Детектив Уолш. Его имя неожиданно всплыло у меня в голове. Вы когда-нибудь стреляли из оружия? Это был вопрос, который вы задаете подозреваемому, а не то, что вы говорите невиновной женщине, которая только что была в шоке от того, что обнаружила жертву убийства. Возможно ли, что Уолш оставил это телефонное сообщение и теперь играл со мной в кошки-мышки?