Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующее утро, в четверть шестого, мы с Робертом поднимались в обшитом деревом лифте на одиннадцатый этаж отеля «Ройялтон», чтобы забрать Мо. Мы постучали в дверь и услышали голос Чарли: «Входите, я уже готов».
Роберт потряс головой и толкнул дверь. Мо, весь причесанный и приглаженный после вчерашнего визита к парикмахеру, лежал, разлегшись поперек королевской постели, а перед ним стояли тарелку с гостиничной пищей. Когда мы вошли, он сопел и обнюхивал бекон, одновременно не выпуская из виду тарелки с сосисками.
— Только посмотрите, как он хавает деликатесы, — сказал Чарли. — Мо — прирожденная звезда.
Сам он сидел в кресле и ел жареное мясо и яичницу.
— Мне нравится этот отель — они пообещали, что приготовят все, что я только захочу, — заявил он, со счастливым видом макая говядину в кетчуп. — Это великий день для моего малыша. — Сияя, Чарли посмотрел на Мо, который проглотил свои сосиски и теперь с жадностью пожирал оладьи с черничным вареньем.
— А это ему не вредно? — спросила я.
— Он сам попросил, — ответил Чарли.
Мы с Робертом переглянулись.
— Да ладно, я просто хотел проверить, понравятся ли ему оладьи, раз уж их можно заказать бесплатно. Он будет в полном порядке. Обещаешь, Мо?
До половины девятого еще было время, однако предполагалось, что мы появимся в студии на Рокфеллер-плаза не позднее шести. В шоу «Сегодня» любили, чтобы все было схвачено, и мариновали участников в артистическом фойе как минимум два часа. Мы подождали, пока Мо закончит завтрак. Роберт достал из портфеля варежку, которую ему дал парикмахер, и вытер псу морду.
— Рад тебя видеть, старик, — сказал он, и Мо немедленно вложил свою лапищу в руку Роберта. Тот улыбнулся и дал собаке что-то вкусное.
В две минуты седьмого зазвонил сотовый Роберта.
— Да, мы уже идем. Увидимся через четыре… нет, через три минуты.
— Давай я тебе отдам упряжь, — сказал Чарли.
— Нет, спасибо. Я принес ему подарок. — Роберт показал красивый кожаный ошейник ручной вышивки и поводок. И на том и на другом были маленькие латунные пластинки с выгравированной надписью «Грецки».
Роберт надел на Мо ошейник и пристегнул поводок.
— Мо, рядом, — велел он, и пес повиновался.
Чарли присел на корточки и погладил собаку.
Я сказала:
— Его покажут между восемью тридцатью и девятью. Четвертый канал. Еще увидимся.
Мы с Робертом вышли из номера и вошли в лифт. Я нажала «1», а Роберт — «7».
— Что ты делаешь? Мы опоздаем!
— Мы успеем, Карен, еще только шесть двадцать пять.
Телефон Роберта вновь зазвонил, но он не ответил. На седьмом этаже Роберт достал ключ от номера, и мы все втроем вошли внутрь. Роберт посмотрел на меня:
— Как ты думаешь, есть ли хоть малейший шанс, что Кэти Курик скажет: «Привет, старик»?
Он приказал псу сидеть, и Мо сразу же сел. Роберт скормил ему очередную подачку. Затем приступил к обучению Мо нескольким новым командам, каждая из которых должна была приводить к подаванию лапы. Через полчаса Мо подавал лапу в ответ на «привет», «добро пожаловать», «эй, Грецки», «спасибо» и «благодарю». В семь часов я включила телевизор, чтобы посмотреть начало шоу. Телефон Роберта разрывался, но он не обращал на это внимания. Наконец он позвонил одному из продюсеров и сказал:
— Говорит Роберт Кодзима, со мной Грецки. Ему нужна еще минута на подготовку. Мы скоро прибудем. — Он отключился, не дожидаясь ответа.
— О нет, — простонала я. Камера показала каток в Рокфеллеровском центре, подготовленный для роликового хоккея — с воротами и меловыми кругами. «Скоро в программе, — объявила Кэти Курик. — Мэтт выйдет на поле с Грецки, собакой-звездой из фильма "Держите щенка"».
Роберт попрыскал каким-то спреем на шерсть Мо и начал гладить ее рукой в варежке. Шерсть заблестела еще сильнее.
— Не переживай так. Все под контролем.
Без пятнадцати восемь мы покинули номер и быстро пошли к студии, которая находилась всего в пяти кварталах от отеля. На пути у нас был каток. Служители устанавливали ворота и готовили клюшки с шайбами.
Внутри у меня что-то оборвалось.
— Роберт, они хотят устроить ему матч с Мэттом Лауэром. Что будем делать?
— Все путем.
В пять минут девятого мы прошли мимо охранников Эн-би-си и поднялись на лифте туда, где должны были быть два часа назад. На мониторе я увидела, как на льду разминался Мэтт. На нем были хоккейные щитки и джемпер с надписью «Держите щенка», который мы ему выслали днем раньше.
Нас встретил измученная женщина-режиссер.
— Наконец-то вы здесь. Что случилось? Нам придется выпускать вас немедленно.
Роберт помотал головой:
— Сегодня Грецки не будет играть в хоккей.
Она указала на монитор:
— Конечно, будет. Именно для этого он здесь. Мэтт уже разминается.
Я услышала бодрый голос Кэти:
— А после прогноза погоды мы увидим, сможет ли Мэтт удержать щенка, если сразится один на один с Грецки.
На часах было десять минут девятого.
— Вы бы попросили у Кэтрин Зета-Джонс поймать ртом летающую тарелку? — осведомился Роберт.
Режиссер смешалась:
— Что?
— Так попросили бы или нет?
— Конечно, нет. Что за вопрос?
— А почему?
У меня пересохло во рту; я совершенно не понимала, к чему он клонит.
— Потому что она актриса. Настоящая звезда.
— При чем тут она, черт побери? — спросила женщина, поглядывая на часы и нервно накручивая волосы на палец.
— Именно. И Грецки — тоже. Он не обязан показывать фокусы. Он будет сидеть на диване с другими гостями. — Роберт протянул ей видеокассету. — Тони Уоксман передал для вас этот клип.
Женщина взяла кассету и заговорила в головной микрофон. Я посмотрела на монитор и увидела, как Мэтт Лауэр покатил к ближайшему выходу. Он бросил клюшку и въехал в здание.
Нас с Робертом и Мо проводили в фойе, где был накрыт низенький стол — сладости, фрукты и кофе; еще там находились два монитора, один из которых показывал шоу, а второй — то, что происходит в других студиях. Мимо нас пронесся Мэтт, на ходу срывая свитер и натягивая пиджак. Все это время он, оказывается, оставался в рубашке и галстуке. На мониторе мы видели, как синоптик из программы «Сегодня» обменивался рукопожатиями и энергичными хлопками по ладоням с толпой людей, собравшихся на подиуме, размахивавших самодельными плакатами и отчаянно галдевших.
Внезапно вперед прорвался маленький жилистый человечек. Он держал мегафон и плакат с надписью «ЭТО НЕ ГРЕЦКИ» и фотографией Грецки. Он начал выкрикивать в мегафон: