Одним словом, осталось только дождаться того дня, когда кредит будет получен. И Андрей дождался. Антон сам ему сказал заранее, что совещание будет в офисе. Собирался обсуждать, как работать по-новому. Дур-рак! По-новому! Все равно бы все по-старому было. Не умеет он, Антон, по-новому-то, не умеет! По-новому — это так, как он, Андрей, предлагал. А Антон Андрея в этом смысле слушать не хочет. Трус он! Просто трус! Одни слюнтяи вокруг! И Порфирьев такой же! Правда, жадный. У Антона и этого нет. Жалко, в общем-то, Антона, неплохой он парень. Но обратного хода нет, что решено, то решено. Сам выбрал. Так что никакой жалости. Слово-то какое — «жа-алость». Само слово противное. Андрей такого слова не знает и знать не хочет. Вычеркнуть его нужно совсем, вы-черк-нуть.

Эх, Антон, Антон! Вот был ты весь такой хороший, весь такой положительный — а что толку? Что толку-то теперь в этом? Теперь все станут считать, что ты гад, подлец, сволочь, друга своего Данилова кинул, бабки прикарманил, фирму бросил и свалил? Здорово, а? Здорово над тобой судьба посмеется! Все осторожничал, хотел чистеньким быть? Не вышло!

Порфирьев заехал за Андреем, как и было условлено, около восьми вечера. Было уже достаточно темно, а пока провозятся с Антоном, и того позднее. Так что все шансы у них на успех. Главное, побыстрее все это сделать, побыстрее. Черт, руки опять дрожать начали… Все врачи! Ладно, ладно, нужно просто успокоиться, успокоиться нужно и расслабиться на время. Вот принять граммов сто — и порядок. Но нет, нельзя. Пока нельзя. Закончим все, тогда можно. Тогда и больше можно. Тогда все будет можно. Да не дрожите же вы, суки, с ума же можно сойти!

Сердце колотилось так, что Андрею казалось — сейчас гаишники услышат этот стук и остановят машину. Ну и что? Ну и остановят, их право. У него же на лице не написано, что он едет Антона Чеснокова убивать. Никто же не знает, что он и… О черт, руки эти ходуном уже просто ходят! Нет, успокоиться нужно, необходимо просто. Только вот как? Порфирьев этот сидит рядом с тупым лицом своим. Взгляд у него как у дебила. Да ладно, черт с ним, с этим Порфирьевым, скоро он с ним распрощается навсегда! Сегодня бы только пережить, скорее бы все прошло. Ага, вот, кажется, подъехали уже…

Антон, как и ожидалось, встретил благодушно. Прямо светился своим этим благообразием, прямо-таки упивался. Бла-го-по-луч-ный! Вот это его всегдашнее благополучие и бесило. Потому что рядом с ним сам он себе казался… Хуже, что ли. Или ниже. Ниже? Ну уж нет! Это вы бросьте!

Антон пригласил пройти, немного удивился, правда, визиту Порфирьева, но тем не менее обрадовался. Выпить даже предложил.

— За кредит, что ли? — подмигнул Андрей в прихожей. Он и сам готов был принять предложение приятеля, пройти, выпить чего-нибудь покрепче, расслабиться… Но в спину своим тупым, мрачным взглядом смотрел Порфирьев, смотрел, словно подталкивал, и Андрей понимал, что времени у него нет. Что нужно действовать.

Он и сам не понял, как это получилось. Потом даже и вспомнить не мог этот момент: как он выхватил пистолет, как направил его прямо в грудь Антону, как удивленно расширились глаза приятеля. Как нажал на курок…

Андрей не услышал выстрела. Нет, это понятно — не зря глушитель привинчивал — даже щелчка не услышал. И как упало тело на пол, не услышал. Увидел только сердитое лицо Порфирьева, который трогал его за плечо и указывал на пол, где лежало тело Чеснокова.

Потом они подняли его, подхватили под мышки и потащили вниз. Порфирьев заранее выкрутил пробки в подъезде, так что было темно. И в этой темноте создавалось ощущение, что двое подвыпивших друзей тащат третьего, который сегодня просто здорово перебрал и не может самостоятельно передвигать ноги.

В машине Андрей наконец позволил себе расслабиться и выпить. Правда, Порфирьев после пятидесяти граммов грубо выдернул у него бутылку, сказав, что дело еще не закончено. Ну да, предстояло еще избавиться от трупа. Ради этого, собственно, они и двинули в этот глухой район. Здесь не то что труп — лошадь с упряжкой пропадет, и не найдешь.

И странное дело: теперь Андрей уже не боялся. Хотя понимал, что, если сейчас остановят гаишники и проверят машину, то неприятности им светят крупные. В кармане пистолет, в машине труп… Но им повезло, и никто их не остановил. Также благополучно избавились и от трупа. Теперь было самое время делить деньги. Только сначала выпить еще немного, еще совсем чуть-чуть. И отъехать отсюда, от этого места подальше.

Они и отъехали подальше, и от улик избавились, и вот уже остановились, чтобы деньги делить, и тут… Черт ее знает, откуда она появилась, эта стерва лохматая! Вот уж кого Андрей совершенно не ожидал увидеть, так это ее. И главное, глаза у нее были совсем другие, не такие, как в конторе! И пистолет в руках, и настроена она очень решительно. И смотрит очень нехорошо. И ведь непонятно откуда взялась! Вернее, тогда ему было непонятно.

— Ну что, мальчики? — и смотрит насмешливо. — Покатались? Деньги давайте, и можете дальше кататься.

И пистолет прямо в лицо. А Порфирьев, мямля эта, трус, тряпка, пакет ей протягивает! Андрей, признаться, и сам… Нет, не испугался. Не ис-пу-гал-ся! Оторопел просто, растерялся от неожиданности. Да кто мог знать, что эта швабра толстозадая до такого додумается, кто? И главное, пистолет уже выбросил…

А она так же спокойно, деловито деньги забрала, в машину свою скакнула — и по газам. Только ее и видели. И Порфирьев, главное, не шелохнулся даже, чтобы что-то предпринять, остановить, прибить эту гадину! Андрей ладно, ему простительно: он и так свое дело сделал, Чеснокова убил, руки вон до сих пор не отойдут никак. А Порфирьев что? Стоял пень пнем, потом сидел так же.

— Что делать-то будем? — спросил Андрей, когда пришел немного в себя.

Он просто не мог поверить, что из-за какой-то крутозадой глупышки из приемной, которая никогда ничем особенным не выделялась, они теперь остались ни с чем. В тот момент он не мог рассуждать здраво, не мог поразмыслить, а откуда, собственно, она взялась? Откуда и впрямь узнала, что у них деньги Антона? Откуда узнала, что они будут именно в этом месте? Понятно, что кто-то ей об этом сказал. И совершенно понятно становится, кто именно, если он, Андрей, не говорил. Но это теперь понятно, а тогда он просто не мог логически рассуждать. Это все нервы, будь они неладны! Нервы! Чертовы нервы! А Порфирьев — гнида! Знал же, что у Андрея с нервами проблемы, знал, что он контроль над собой теряет, вот на это и рассчитывал! Все точно рассчитал, все! Андрей по простоте душевной и рванул, даже не подумав, что если она решила их таким образом кинуть, то не станет сидеть дома, ведь адрес ее всем известен. И даже не удивился, когда обнаружил, что она действительно дома.

А Эльвира вела себя как ни в чем не бывало. Словно это не она час назад подъехала к ним на каком-то автомобиле, с пистолетом в руках и отобрала позаимствованные у Антона Чеснокова деньги. И так разговаривала с Андреем… Так, что ему не понравилось. Нехорошо разговаривала. Так с маленькими детьми разговаривают или с больными людьми. С больными? Это она его, Андрея, больным считает?