– К сожалению, мы… не преуспели, – вздохнул Саламатус, в сотый раз одернув ворот мантии. – И я не снимаю с себя ответственности за случившееся. По долгу службы я обязан знать все о перемещениях нелицензированных обладателей магического дара, даже когда они сами полагают, будто Ковену ничего не известно об их темных делишках. Но за этим мальчиком мы не уследили.

Маг-чиновник, член Круга Девяти, положил руки на стол и устало посмотрел на меня:

– Мы прошляпили появление вашего неофита и не отыскали его прежде… прежде, чем он сам объявил о себе. Мои подчиненные считают, что это все из-за девушки.

– Спорить не буду, – пожал я плечами. – Не в первый раз мужчина принимается за безумства из-за женщины. И, увы, не в последний. Просто в историю вписываются только те безумства, какие впоследствии можно с пафосом выдать за «подвиг».

– К сожалению, у меня нет времени на исторические ретроспективы и глубокомысленные сентенции, – уныло заметил Квентин Саламатус, разглядывая свои худые костистые пальцы. – Поймите, мессир Слотер, пока мы говорим, почти сто человек держат оцепление вокруг особняка купца Лаврина, ожидая команды на штурм. Они ежеминутно слышат эти страшные крики. А иногда наружу выскакивает такое, что даже сложно описать…

Он громко захрустел пальцами и надолго замолчал.

– Там творится настоящий ад, мессир. Вы помните историю Нико Гончара?

Еще бы не помнить! Известный в городе гончар Нико-ханнориец разорился, пытаясь конкурировать с крупной мануфактурой, взявшейся за производство посуды. Действительно искусный, но тщеславный и страшно себялюбивый ремесленник, доведенный до исступления издевательствами конкурентов и требованиями кредиторов, жестоко отомстил «равнодушному к его бедам городу» (так он объяснился позже перед дознавателями Второго Департамента). Нико Гончар распродал все свое имущество, раздал долги, а на оставшиеся деньги накупил глины и в заброшенном сарае слепил из нее несколько чудовищных тварей, которых даже големами-то назвать можно было лишь с большой натяжкой. Размерами эти исполины почти дотянули до великанов-топтунов, таскающих поезда меж городами.

Анимировав монстров с помощью загодя прикупленных контрабандных заклинаний, Нико напустил их на разорившую его мануфактуру.

Одно заклинание прекратило действие через несколько минут после активации, заставив чудище застыть уродливой скульптурой посреди сарая. Два существа рассыпались, немного не дотопав до конкурентов ханнорийца. А вот третий сбился с пути, вышел на людную улицу и принялся громить все направо и налево.

Прежде чем Псы правосудия развалили глиняного монстра на части, прикатив пушку, пострадало по меньшей мере тридцать человек, из которых половину просто затоптали во время давки, образовавшейся при паническом бегстве горожан. Прямо как в давешней истории с моим участием.

– В нашей ситуации все намного, намного хуже. Я не уверен, что тех, кого ваш… Мастер Плоти… взял в заложники, удастся спасти. Думаю, они сами едва ли захотят жить после всего, что он с ними сделал. Кругу нелегко было принять решение в данной ситуации, но оно принято: несмотря на всю уникальность этого таланта, мальчик должен быть уничтожен. Он определенно безумен. Я не отдал команду штурмовать особняк только потому, что не хочу терять людей, а потери, боюсь, будут неизбежны. Мы ведь даже не можем использовать против него Псов правосудия, поскольку их улучшили искусственно, и они уязвимы именно для магии трансмутации. Есть даже вероятность, что он способен повернуть их против нас же.

Ковенит снова тяжело вздохнул и занялся мантией.

Я терпеливо ждал.

– Последнего я сейчас больше всего и боюсь. Если Мастер попробует обернуть свое влияние на магиматов и тех созданий, которые подвергались переделке… Нельзя исключить, что они могут откликнуться на его зов. Представляете, что может сделать безумец с гвардией из трехсот профессиональных, невероятно сильных и ловких бойцов?! Нам придется вводить в город войска, чего с Уром не случалось за последние двести лет!

– Вы везучий человек, мессир Саламатус, – задумчиво сказал я. – Сидите и спокойно так хамите в лицо Выродку…

– П-помилуйте, лорд Слотер! – Маг-чиновник побледнел и оставил в покое свою мантию. В рыбьих глазах впервые блеснуло что-то похожее на жизнь. Страх? – Как можно!..

– Разве только что вы не дали понять, будто жизнь каких-то стражников ставится вами выше жизни Слотера? Разве не потому вы готовы отправить меня таскать для вас каштаны из огня?

Искоса наблюдая за занервничавшим магом-чиновником, я с трудом предотвратил появление ухмылки. У меня и в мыслях не было оскорбляться на слова Саламатуса, тем более что ничего оскорбительного или даже неосторожного в них не было – логично предлагать наемному охотнику деньги, чтобы он сунул голову в чужие неприятности, рискуя остаться без оного украшения на плечах. Тут вопрос лишь в мотивации.

То бишь в количестве этих денег.

Учитывая же скаредность магистра Ковена… ну, впрочем, об этом я уже упоминал.

Отклонять подвернувшееся дельце я не собирался. И не только из-за того, что в нем фигурировал Мастер Плоти. Мертвые, которые приталкивают клиентов к дверям Сета Слотера, в последнее время обленились, и затянувшееся бездействие привело к тому, что мы с Таннис несколько поиздержались. Деньги я никогда не умел ни копить, ни беречь, и они всегда подходили к концу, а жить, промышляя запугиванием кредиторов и бесплатно столуясь в тавернах, где меня считали завсегдатаем, как-то не с руки.

У Мамаши Ло сейчас хватало проблем с чиновниками из городской стражи, так что ее благодарность еще следовало подождать. Кошелек, полученный за сломанного голема, поможет какое-то время продержаться на плаву, но принять выгодный контракт от Колдовского Ковена было бы очень кстати.

Приятное удачно накладывалось на нужное.

– Ваша жизнь? – тем временем переспрашивал Саламатус. – О, возможно, вы просто меня не так поняли, мессир! Ваша репутация и ваши, скажем так, успехи слишком хорошо известны всему городу. Если бы я верил, будто у Мастера против вас есть шансы…

– Ну, коль уж вы так говорите… – не скрывая иронии, протянул я, одновременно разводя руками.

– Мессир Слотер, позвольте вопрос? – Маг-чиновник слегка подался вперед. – Мне кажется, у вас есть определенные сомнения по поводу платы, которую Ковен намерен предложить за… хм… нейтрализацию обезумевшего нелегального колдуна? Или, точнее сказать, у вас есть сомнения относительно моей скромной персоны, которая будет предлагать эту плату?

Я ответил красноречивой гримасой. Тогда Квентин Саламатус впервые за все время нашей беседы позволил себе улыбнуться, вернее, изобразить своими тонкими бледными губами нечто, способное сойти за улыбку – при наличии у вас воображения.

– Посмею вас разочаровать. Видите ли, большинство слухов, которые распускают обо мне по городу, действительно имеют место быть. У меня наличествует склонность к экономии. Кому-то она может показаться излишней, хотя я, проведши детство, отрочество и юность в крайней нужде, так не считаю. Однако мои пороки, равно как и мои добродетели, сейчас роли не играют. При вашей помощи я хочу как можно быстрее покончить с Мастером Плоти и потерять при этом как можно меньше людей. А заодно предотвратить жуткую кровавую баню на улицах Ура, какую этот безумец может учудить, если сумеет воздействовать на живых магиматов и прошедших магическую обработку людей. Учитывая же, что платить за все в конечном итоге будет Ковен, мои душевные терзания относительно величины ваших гонораров не должны помешать нам заключить взаимовыгодную сделку.