Инженер по турбинам Юрий Корнеев останавливал турбину № 8, когда в помещение вбежал сменный электрик Анатолий Баранов[475]. Баранов начал вытеснение водорода в генераторах № 7 и 8 азотом, чтобы не допустить дальнейшие взрывы. К тому времени, когда они закончили работу, странная тишина воцарилась вокруг них и безжизненных машин. Они вышли наружу, на маленький балкон, покурить. Много позже выяснилась цена, которую они заплатили за этот короткий перекур: улица под ними была усыпана блоками реакторного графита, облучившими их, пока они курили, опираясь на перила.

Инженеры начали осматривать завалы в поисках погибших и раненых[476]. Машинисты внизу турбинного зала от первого взрыва не пострадали, но Владимира Шашенка, который наблюдал за испытаниями из отсека 604 – комнаты счетчиков воды, нигде не было видно. Тогда трое мужчин стали пробираться через завалы на верхнюю площадку наискосок от турбинного зала[477]. Все было усеяно обломками, приходилось брести по щиколотку в воде, уворачиваясь от струй пара[478]. Наконец они дошли до отсека 604 и увидели, что он полностью уничтожен. Бетонные стеновые панели выбросило наружу взрывом, луч их фонаря терялся в темноте и клубах пыли. Они начали звать Шашенка, но ответа не услышали. Наконец они натолкнулись на него: он лежал без сознания на боку, на губах пузырилась кровавая пена. Подхватив Шашенка под мышки, они вытащили его наружу.

Снаружи здания лейтенант Правик поднимался по пожарной лестнице, которая шла зигзагом по северной стене 3-го энергоблока[479]. Каждый шаг по металлическим ступеням отдавался звоном. С Правиком были несколько человек из городской пожарной части, включая их командира лейтенанта Виктора Кибенка и Василия Игнатенко, 26-летнего коренастого силача[480]. В воздухе был слышен гул трех работающих реакторов станции и треск пламени.

Подниматься пришлось долго. Плоские крыши 3-го энергоблока и его обреченного близнеца они прошли как гигантские ступени. Восемь уровней здания формировали бетонный зиккурат с вентиляционным блоком наверху – высотой 20 этажей, увенчанный красно-белой полосатой трубой, возвышавшейся над двумя реакторами. Отсюда пожарные могли заглянуть вниз, на тлеющие руины реакторного зала 4-го блока, и осмотреть разрушения вокруг. На крыше они увидели десятки небольших возгораний: у подножия трубы, на реакторном зале 3-го блока и вдали, на крыше турбинного зала[481]. Причиной их были горящие обломки, выброшенные из реактора после взрыва. Одни огни горели жарко, с полутораметровыми языками пламени, другие были меньше, но горели со странной энергией, шипя и взрываясь, как петарды[482]. Воздух наполнял черный дым и что-то еще, чего пожарные прежде никогда не видели: странный пар, похожий на туман, но с непонятным запахом[483].

В темноте у них под ногами валялись сотни источников смертельной ионизирующей радиации: куски графита, части топливных сборок и таблетки ядерного топлива, диоксида урана, рассыпанные по крышам и испускающие гамма-лучи – тысячи рентген в час[484].

Но Правика и остальных беспокоила более ощутимая угроза – пожары на крыше блока № 3, прямо над реактором[485]. С запада дул ветер, угрожая направить огонь в сторону реакторов 2 и 1, которые продолжали работать. Если не взять под контроль эти пожары, огонь вскоре охватит всю станцию. Правик действовал быстро. Вместе с Кибенком и его людьми они вытащили на крышу пожарные рукава. Правик распорядился подсоединить насосы к трубам, предназначенным для подачи воды на верх здания через систему пожаротушения станции. Насосы подключили, но через рукава со свистом шел только воздух.

«Увеличьте напор!» – кричал Правик в рацию[486]. Это было бесполезно: трубы повредило взрывом.

В этот раз даже вечно недовольные бойцы третьего караула исполняли приказы без колебаний. Потея в своей брезентовой форме и резиновых куртках, они раскатали рукава, как их учили – пять за 17 секунд[487]. Перекинули рукава через плечо, потащили их по лестничным пролетам вверх и залили пеной крышу блока № 3. У Кибенка была отдельная линия, подсоединенная к цистерне «Урала» Припятской пожарной части, она могла подавать 40 л воды в секунду[488]. Но огонь, с которым боролась горстка людей на крыше, казалось, лишь разгорался, когда его заливали водой[489]. Почти наверняка дело было в таблетках двуокиси урана, которая до взрыва разогрелась до 4000 °С и загорелась при контакте с воздухом; когда ее поливали водой, высвобождался кислород, взрывчатый водород и радиоактивный пар[490].