– Стойте, вы забыли отвёртку! – окрикнула Подлюгина мастера, когда тот заходил в лифт. Он обернулся и встретился с хозяйкой взглядом.

– Спасибо, – сказал Паша и, забрав отвертку, уехал, оставив ошарашенную женщину наедине с нереализованной злобой.

* * *

Когда Паша принёс в офис первые деньги и обошёлся без жалобы со стороны самой скандальной клиентки, ему решили дать ещё один проблемный объект, чтобы убедиться, что это не случайность.

Семейство Достоваловых было вторым по токсичности и количеству уволившихся сотрудников после выполнения работ у них дома. На протяжении вот уже сорока лет супруги раз в месяц устраивали феерический скандал с участием третьих лиц.

Фёдор Достовалов был прорабом на пенсии. Когда аргументы в споре между супругами заканчивались, жена звонила «муженькам» и просила, чтобы мастер провёл мелкий ремонт у них дома.

Появление чужих отвёрток и молотков в доме прораба приравнивалось к иноземному вторжению. Фёдор всячески пытался вмешиваться в процесс: доставал свой фамильный уровень, проверял теодолитом вертикальность устанавливаемых шкафов, рисовал проект, по которому следовало менять лампочку в туалете.

Паша приехал в самый разгар распрей и тут же был встречен жарким словом.

– Явился, паразит! – кричал из-за спины жены Фёдор, когда Паша зашёл в квартиру.

– Нужно повесить несколько полок под цветы, постелить линолеум в ванной и отрегулировать дверцы кухонного гарнитура, – перечислила задачи хозяйка дома и собралась в магазин.

Паша кивнул и проследовал на кухню, где его уже ждал «технадзор» в белой каске.

– Я всё до миллиметра проверю, – бурчал Фёдор, держа в руке рулетку.

Паша молча встал на стул и начал наносить на стену метки для будущих отверстий.

– Левее! Ближе к краю! Тридцать миллиметров от оси! Распределяй нагрузку! – выкрикивал Фёдор указания каждый раз, когда Паша ставил очередной крестик.

В конечном итоге стена напоминала небольшое двухмерное кладбище на двести душ.

– Вот, возьми, советские! – протянул прораб свёрток со сточенными и сколотыми свёрлами. – Китайским фуфлом в своём доме сверлить запрещаю!

Паша не спорил. Он молча сверлил одну дырку пятнадцать минут, пока Фёдор не отобрал перфоратор, и со словами: «Чему вас только учат?!» не начал сверлить сам. «Муженёк» тем временем пошёл в ванную кроить линолеум. Когда он закончил, Фёдор уже прошёл первые полтора сантиметра стены.

– Кирпич хороший – не то что сейчас делают, – обливаясь по́том, пыхтел прораб. – Главное, что прошли первый слой и наметили отверстие – теперь можно и твоим китайским ширпотребом добить, чтобы хорошие свёрла не портить.

Паша кивнул и вручил хозяину сверло, а сам принялся за регулировку дверок. Фёдор надавил всем весом на инструмент, как делал до этого, и нажал на кнопку. «Китайское сверло» прошло оставшиеся полтора сантиметра и остальные пятнадцать за два оборота. Оно вышло в другой комнате через закреплённый на стене телевизор.

– Ничего страшного, мы всё равно его только по воскресеньям смотрим, – оправдывался хозяин, – когда лотерейный билет покупаем.

Паша никак не реагировал, продолжая молча орудовать отвёрткой. Работа пошла. Первые три отверстия Фёдор всё так же намечал своим сверлом, а потом добивал «китайским». В какой-то момент ему стало лень менять свёрла, поэтому он переступил через собственные принципы – разумеется, пока никто не видит.

Спустя полчаса из магазина вернулась жена прораба и уронила пакет с продуктами на голову мужа.

– Ты что наделал? – закричала женщина так громко, что все мужья в доме машинально извинились перед своими супругами.

– А что такое? Мы тут, между прочим, работаем в команде! – мужчина опёрся на перфоратор, как на шпагу, воткнув его в ламинат.

– Ты во что стену превратил?!

Фёдор повернулся к стене и только сейчас понял, что малость увлёкся: межкомнатная перегородка напоминала крышку от перечницы.

– Да я… – Фёдор глядел на стену и никак не мог взять в толк, что произошло. – Обычно они спорят, выхватывают инструмент, а я только говорю, как делать и что не так, а тут… – он пытался восстановить хронологию событий.

Паша подошёл и, молча вставив несколько дюбелей, прикрутил полки.

– Всё готово, – протянул он бумаги хозяевам.

С тех пор семья Достоваловых больше никогда не ссорилась.

* * *

В офисе Пашу встречали как героя. «Муженьки» хлопали его по плечу и отмечали успех.

– Вы, наверное, очень общительный, раз так легко справились с нашими самыми сложными клиентами, – интересовался директор у Паши о его методах, вызвав мастера к себе в кабинет.

Паша молчал.

– И дружелюбный! А ещё – отличный слушатель! – заметил мужчина и счёл необходимым поделиться с Пашей своими взглядами на жизнь: рассказал ему о способах уходить от налогов при построении бизнеса, о женщинах, которых соблазнял, когда сам работал «муженьком», о том, как воровал деньги в церкви, чтобы купить первую дрель, с которой началась его империя, и закончил личными страхами…

Паша слушал и молча кивал.

Директор так увлёкся, что опомнился лишь через два часа откровений и пообещал Паше повышенную ставку, если тот будет молчать об этом разговоре. Паша снова кивнул и начал молчать ещё усерднее. Начальник принял это за хороший знак.

Через месяц все проблемные клиенты закончились. А через два месяца Паша приехал на работу на новой машине и женатый на Подлюгиной, которая после того ремонта явилась в контору и сказала, что её раньше никогда так романтично не игнорировали.

Паша был самым успешным «муженьком» фирмы, и все завидовали его выдержке и безупречному пофигизму. Коллеги без конца спрашивали: «В чём секрет?», но Паша молчал. И каждый сам придумывал ответ на свой вопрос. Но секрет у Паши всё-таки был…

Раз в месяц молчун пропадал с горизонта. Он уезжал на все выходные в какую-нибудь глушь за двести километров от города, но никому не сообщал куда – даже жене.

Он доезжал до огромного глухого леса и, оставляя машину на дороге, ещё полдня тратил на то, чтобы пройти до нужного места пешком. Там, в дремучем первозданном краю, где не было ни единой человеческой души, Паша открывал рот и начинал кричать. Он кричал так громко и так долго, что медведи спешили убраться в соседние области. Изо рта Паши вываливались настолько грязные слова, что проплывающие в небе облака краснели без помощи закатного солнца, а трава на поляне увядала. Отведя за несколько часов душу, Паша возвращался в город отдохнувшим, обновлённым и молчаливым.

Ваню растила бабушка. Эта женщина пятьдесят лет проработала массажистом в спортшколе олимпийского резерва по тяжелой атлетике и могла пальцами заново разложить бетонный блок на цемент и щебень. По её словам, все проблемы в мире – от больного позвоночника, в нём же скрыта и великая сила, способная дать человеку всё, о чём он пожелает.