рюкзак. Выхожу на улицу и, не видя перед собой ровным счётом ничего, иду в городской парк. Долго стою на мосту, смотря на плавающих по серой водной глади уток. Нахожу в рюкзаке завалявшееся печенье и, раскрошив его, кидаю уткам. Те жадно налетают на угощение и довольно крякают. Улыбаюсь. Счастливые…

Около трёх часов гуляю по парку, не обращая внимания ни на что вокруг себя. Прогулкой, по правде, это очень сложно назвать. Мне просто опостылело находиться дома. Вот я и вырвался из скучных стен, которые своим видом стискивают меня в бетонные объятия и заставляют думать о том, какой же я всё-таки урод.

Наконец, я возвращаюсь к дому. Поездка в лифте кажется мне неимоверно долгой. На мгновение меня даже начинает тошнить. Вспоминаю тот день, когда мы встретились с Элей в торговом центре. Глаза у меня наполняются слезами. Забудь про неё, забудь… Её нет в твоей жизни. А тебя не должно быть в её…

Двери лифта раскрываются, и я ступаю на площадку. Достаю из кармана куртки ключи. Поворачиваю вправо и… каменею. Ключи со звоном падают на пол. Возле двери моей квартиры сидит… Эля. И плачет.

— Эля! — вскрикиваю я. Девушка тотчас поднимает на меня голову. Я делаю к Эле шаг, но вдруг она вскакивает и, подбежав ко мне, словно в беспамятстве бормочет:

— Это не я, это не я так сказала! Это всё, она… она! Это не я… Дёмушка… — произносит она слабым голосом и… падает в обморок.

Глава 45

Эля

Открываю глаза оттого, что чувствую тепло на своей ладони. Слегка приподнимаюсь и кручу головой по сторонам. Где это я? Обстановка мне незнакома, а лежу я под пледом на большой кровати. Где же я всё-таки? Перевожу взгляд в сторону и… вижу рядом с собой Диомида.

Смутно начинаю вспоминать, что произошло. Кажется, я пришла к Диомиду, но никто не открыл мне дверь. В отчаянии я села прямо на лестничную плитку у двери квартиры и стала ждать. Прошло вроде около двух часов… Потом, кажется, вернулся Диомид, а дальше я ничего не помню…

Отвлекаюсь от собственных мыслей и принимаюсь рассматривать лицо новенького. Густые брови, тёмные волосы, острые углы скуловых костей… Какой красивый, думаю я. Замечаю отсутствие серёжки в ухе Диомида. Он действительно изменился. Но изменилась ли за это время я? Боже, мне ещё надо сказать Диомиду о том, что я не виновата! Но он, кажется, спит… Как же мне это сделать? Судорожно пытаюсь сообразить, что предпринять в данной ситуации, как вдруг не удерживаюсь и… чихаю.

Диомид мгновенно поднимает голову. Его тёмные глаза встречаются с моими.

— Русалочка? — спросонья бормочет он, но я перебиваю его.

— Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать! Это была не…

— Я знаю, Русалочка, что ты поняла, кто я такой, — обрывает меня Диомид на полуслове; голос его звучит серьёзно. — Но, видит Бог, я думал, что тайной от тебя будет моё прошлое, но истинной тайной стало моё настоящее. Я пытался скрыть собственные эмоции, убежать от собственных чувств, покрыть их мраком, ложью и обидами, но ничего не вышло. Я захотел отомстить тебе за прошлое, за ту боль, с которой я жил все эти годы… Я разрушил твои с Мишей отношения… Я разрушил тебя и себя… Я разрушил всё. Но можешь теперь не бояться: больше я не посмею тебе мстить. Я проиграл, и я это признаю. Теперь только тебе решать, что делать со мной. Я виноват, и не возражай мне. Что бы ни случилось в моей или твоей жизни, Русалочка, помни: твой голос будет звучать в моём сердце вечно. Забудь про тайну — её больше нет. Эта нелепая история умрёт вместе со мной, а ты спустя время и не вспомнишь о ней. Если ты скажешь мне уйти, я приму это как должное.

Голос Диомида дрожит. Впервые вижу его таким. Замечаю на глазах новенького слёзы, и осознаю, что передо мной сидит тот самый Дёмушка, который обожал меня в детстве… и которого так любила я…

— Послушай же! — говорю я и касаюсь плеча Диомида. — Когда мы были маленькими… Я… не предавала тебя… Это… была Настя. — Голос мой дрожит, кажется, я сейчас разревусь. — Я всегда помнила о тебе. И очень переживала. Я думала, что это ты бросил меня… Не попрощался, уехал… — По моим щекам текут слёзы и попадают мне в рот. — Я так долго плакала… Ведь я… я…

Хочу сказать фразу из трёх слов и не могу. Сейчас слишком много боли у меня в душе. Сердце же просто кровью обливается. Предательство, ненависть, ложь, обида, расставание… Всё это — самое страшное, с чем может столкнуться человек… И всё это рухнуло на нас с Диомидом. Растоптало до молекул, до атомов. Превратило в развалины всё, что было так дорого сердцу…

Внезапно Диомид поднимает на меня глаза, и я вижу, как они блестят от слёз.

Глава 46

Диомид

Что?!

— Постой, — прерываю я Русалочку. — Это… была не ты?

Эля молча смотрит на меня — по её щекам текут слёзы…

Неужели всё это подстроила… Чёрт… Как я не додумался? Ерёмина…

Мне хочется выть. Разве так бывает в жизни? Разве бывает так, что люди, близкие друг другу, по чужой вине становятся либо непримиримыми врагами, либо расстаются необоснованно, не поговорив?

— Я бы никогда так не сделала… — тихо говорит Русалочка, глотая слёзы. — Ведь в человеке важны свет и доброта, а не то, как он выглядит.

— Скажи, а во мне есть… этот свет? — тихо спрашиваю я. Эля молча смотрит на меня около десяти секунд, а потом кладёт мне на щёку свою нежную ладошку.

— Есть. И это — твоя главная тайна.

Я ничего не хочу говорить в этот момент. Просто привлекаю Элю к себе и впиваюсь в её солёные от слёз губы своими. Исступлённо целую девушку. Ещё, ещё… Я знал, я сердцем чувствовал то, что она не могла так поступить. Почему же я тогда не поговорил с ней? Я виноват не меньше, чем ненавистная Ерёмина…

— Прости меня, прости… — нежно шепчу я, отрываясь от Русалочки. — Клянусь — я никогда больше не буду верить кому-то, кроме тебя. Обещай же и ты всегда верить мне. Обещаешь?

— Обещаю, — улыбается Эля. — А знаешь, почему?

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что Дёмушка — самый лучший и самый верный друг, — смеётся она, размазывая уже слёзы счастья по щекам.

— Только друг? — взволнованно говорю я.

— А