– Меня и правда клонит в сон, – честно признался Влад.

– Тем более я пойду…

– Ко мне? В мой дом?

– Не беспокойся, конечно, к тебе, – кивнула Фрося. И добавила с обреченностью в голосе: – Мне некуда больше идти.

Она покинула палату, вышла из больницы и остановилась перевести дух. И тут к ней подбежал Вацлав с горящими, словно фонари, глазами и всклокоченными волосами.

– Вот ты где! Хорошо, что нашел. А то Влад бы мне голову снес. Я же обещал присмотреть за тобой.

– А я как раз и растерялась. Вышла и не знаю, что делать. Денег-то нет…

– Я отвезу тебя к Владу, у меня есть ключи от его дома, – пошарил по себе Вацлав то ли в поиске карманов, то ли ища ключи.

Он сам сел за руль небольшой, серебристого цвета машины и завел мотор.

– Ты родилась в рубашке, Фрося, – покосился на нее Вацлав.

– Я знаю. То есть поняла сейчас. Надеюсь, сволочи, мучившие людей, получат по заслугам. И якобы невинный старичок тоже!

– Уже получил… – туманно откликнулся Вацлав, выезжая на дорогу.

– Что ты имеешь в виду? Совсем недавно уверял, что его могут и не осудить. А эта мразь точно организатор всего! – возмущенно проговорила Ефросинья.

– Твоя Люсьен – не промах, – усмехнулся Вацлав.

– Люся – смелая женщина, – согласилась Ефросинья. – Если бы не она…

– Она умница. Сама в крови, старик в крови…

– Ты к чему?

– У твоей Люси и ВИЧ-инфекция, и гепатит. Анализы в больнице подтвердили. Так что деду все равно спокойно не дожить, – пояснил Вацлав.

Фрося смотрела на него, открыв рот.

– А она знает?

– Да. Но – никому ни слова. Иначе ей точно не избежать ответственности за намеренное заражение другого человека. А так вроде женщина без жилья, вела непутевый образ жизни, медицинского обследования не проходила, ничего не знала, и вот случилось…

– Я ее не выдам. Это может понять только тот, кто побывал в моей шкуре, – отвернулась к окну Ефросинья.

– Я тебя понимаю. Но на всякий случай предупреждаю. Слушай, а у Влада бар с коньяком случайно не запирается на ключ? – спросил Вацлав и тут же осекся под взглядом спутницы.

Впервые за долгое время Фрося смогла спокойно и совершенно расслабленно выспаться, несмотря на пережитый ужас. А может, ужас и подорвал ее нервную систему, подтолкнул организм на такой глубокий и серьезный отдых.

Еще с вечера она поплавала в бассейне под нравоучительные замечания Вацлава, нацепившего домашний халат и чувствующего себя во владениях Владислава как дома. Полицейский сидел, развалившись в шезлонге, с бокалом красного вина, бутылку которого нашел не в баре, а в шкафу на кухне, и с гроздью винограда без косточек в другой руке. Бар с коньяком оказался-таки запертым, а у Вацлава глаза горели уже просто огнем, а руки тряслись со страшной силой (в России такое состояние называется «трубы горят»), вот он и отыскал хоть какое-то спиртное. Наверное, по обострившемуся нюху.

После бассейна Ефросинья вернулась в свою комнату, которую Влад давно ей предоставил, и спокойно заснула. Однако утром все же ощутила общую разбитость организма и тот же неприятный металлический привкус во рту. «Правда, отравили меня чем-то», – вздохнула девушка.

Наконец-то она дорвалась до своей одежды и с удовольствием рассматривала ее. На сегодня выбрала светлые брюки и красивую кофту яркой расцветки. Теперь, твердо решила Фрося, все кошмары и комплексы останутся в прошлом, она, молодая и здоровая, начнет новую жизнь.

Кактусова спустилась в столовую, чтобы выпить кофе, и увидела… Владислава в белоснежной рубашке и джинсах, сидящего за столом и пьющего пиво прямо из бутылки. Напротив него устроился Вацлав с ввалившимися глазами и с таким видом, будто на нем пахали.

– Вот они, нарисовались! – охнула Ефросинья. – Уже пьют!

Светлов поднялся на ноги. Попытка Вацлава сделать то же самое оказалась тщетной.

– Привет, Фрося! А я так и заснул вчера у бассейна. Но хорошо, Влад вернулся, разбудил и обогрел, – расплылся в улыбке полицейский.

– Оно и немудрено, – откликнулась девушка, смотря на Владислава.

– Привет.

– Привет. А я сбежал из больницы, – сообщил хозяин дома.

– Очень плохо, – покачала она головой. – Но это твое здоровье, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Со мной все хорошо.

Владислав усадил за стол свою гостью и налил ей кофе.

– Спасибо.

Вацлав поднял тяжелые веки.

– А мне сегодня плохо. Очень удачно, что Влад вернулся, хоть он сможет тебя чем-нибудь занять.

– Мне ничего не нужно, я и сама себя развлеку, – ответила Фрося, отхлебывая кофе.

Под воротом рубашки у Влада виднелись бинты, лицо оставалось бледным, а глаза очень глубокими и красивыми.

Ефросинья вздохнула.

– Ой, забыл! – вдруг всполошился Вацлав и потянулся к своему пиджаку. Достал из кармана какую-то сложенную бумажку и протянул Фросе. – Твое?

Она, заинтригованная, развернула и посмотрела на цифры, аккуратно разделенные на столбики.

– Да, мой листок. То есть листок моего отца. Откуда он у вас? – удивилась Ефросинья.

– Так я же ночевал вчера в цирке. Там есть один закуток, и я там искал… кое-что, не будем уточнять. И вот нашел. Был пьяный, не скрою, но почему-то вспомнил, что ты говорила о каких-то пропавших бумагах с цифрами. А так как уже известно, кто тебя обокрал, ясно, почему он там и оказался.

– А остальные документы? Нет моих документов?

– Там не видел, но можно поискать. Листок им не пригодился, вот и выкинули. Или запрятали, – предположил Вацлав.

Фрося протянула страничку Владиславу.

– Мой отец хотел, чтобы я передала его расчеты своему другу, твоему тестю. Теперь их обоих нет в живых, я в этом ничего не понимаю, вся надежда только на тебя.

Влад взял листок и стал очень внимательно его разглядывать. Фрося сделала несколько бутербродов и вернулась к кофе, предлагая перекусить и мужчинам.

– Странно… – проговорил Влад.

– Что? Ты понял, что это?

– Нет, не понял. Как-то уж очень сложно, мне надо разбираться. И знаешь, у меня такое ощущение, будто я уже видел нечто подобное. Только я не могу вспомнить где.

Он протянул листок девушке, но та отказалась.

– Оставь у себя. Ты, надеюсь, сможешь что-то понять, а я уж точно не разберусь.

– Еще пивко есть? – прервал их милую беседу Вацлав.

– В холодильнике посмотри, – буркнул Влад, полностью погруженный в цифры.