Он побывал в ее спальне, он видел, что с ней чуть было не сделали. Он побывал в спальне ее брата, видел, что с ним сделали. Видел кровь двенадцатилетнего мальчика, запекшуюся на простынях, на стенах.

И почему вид чужой крови заставил его вспомнить о своей собственной?.. Рорк не думал о тех днях, а если и думал, то так редко, что это не считалось. Он не позволял кошмарам преследовать его, как Еву. Он покончил с теми днями, со своим прошлым.

Но сейчас он вспомнил о них. Он вспоминал о них даже слишком часто, с тех пор как побывал в доме Свишеров. Он вспомнил, как видел собственную кровь. Он тогда еле пришел в себя. Омерзительная боль заполняла все его тело, он с отвращением смотрел на собственную кровь на земле в грязном переулке, где родной отец избил его до полусмерти.

Нет, почти до смерти, если на то пошло.

Что это было? Отец собирался его убить? Почему ему раньше не приходило в голову задать себе этот вопрос? Отцу это было не впервой, он и раньше убивал.

Рорк взглянул на фотографию матери, державшей на руках младенца. Этим младенцем был он сам. Какое у нее было юное прелестное лицо! Даже со следами побоев, оставленных кулаками этого мерзавца, оно было прекрасно.

Оно было прекрасно до тех самых пор, пока Патрик Рорк не разбил его своими кулачищами, пока он не убил ее и не выбросил в реку, как мусор. А теперь ее сын не мог даже вспомнить ее. Он никогда не вспомнит ее голоса, не узнает, что такое запах мамы. И с этим ничего нельзя поделать…

Она любила его, эта хорошенькая девочка с синяками на лице. Она умерла потому, что хотела сохранить семью для своего сына.

А несколько лет спустя Патрик Рорк, чтоб ему гореть в аду, избил собственного сына чуть не до смерти. Что он тогда собирался делать? Оставить его умирать в том переулке? Или он просто ни о чем не думал? Просто по привычке пустил в ход кулаки и каблуки?

— Урок для тебя, малец. Жизнь полна жестоких уроков.

Рорк провел обеими руками по волосам, прижал пальцы к вискам. Господи, он до сих пор слышал голос этого ублюдка! Это никуда не годится. Ему хотелось выпить. Он чуть было не поднялся с кресла, чтобы налить себе виски и таким образом сбросить напряжение. Но это было бы слабостью: пить только потому, что хочешь сбросить напряжение. Разве он не доказывал самой своей жизнью, каждым днем своего существования, что не поддастся слабости?

Он не умер в том грязном переулке, как бедный мальчик Койл умер в своей постели. Он выжил, потому что Соммерсет нашел его и сжалился над ним: взял к себе в дом избитого мальчишку, озлобленного звереныша.

Соммерсет взял его к себе и выходил. Дал ему крышу над головой. И пусть в мире полно крови и жестокости, неужели невинный ребенок вроде Никси Свишер не заслуживает хотя бы крыши над головой? Нет, она заслуживает куда большего, чем в свое время получил он!

И он поможет ей найти все это. Ради нее и ради себя самого. Надо этим заняться, пока голос отца не зазвучал слишком громко у него в голове.

Рорк не стал пить виски. Вместо этого он прогнал тяжкие воспоминания, вопросы, сомнения и — насколько мог — сердечную тоску. И стал ждать прихода своей жены.

Шторы не были опущены, и вся просторная комната была залита светом. Ева знала, что ни одно наблюдательное устройство не заглянет сквозь специальные защитные стекла. Ну, разве что устройство, которое сконструировал бы сам Рорк. Правда, потом ему пришлось бы создавать еще более усовершенствованные тонированные стекла.

Он сидел за громадной подковообразной черной панелью управления, сбросив пиджак, закатав рукава и стянув свои длинные черные волосы ленточкой на затылке.

Рабочий режим.

Эта панель управления всегда казалась ей сошедшей со страниц научно-фантастического романа, а человек, управлявший ею, напоминал пирата за приборным щитом космического корабля. Огоньки светодиодов вспыхивали на полированной черной поверхности подобно драгоценным каменьям, а человек управлял ею при помощи клавиш и голоса. Настенные экраны отражали различные области его нескончаемых владений, давали ответы на многочисленные компьютерные запросы.

— Лейтенант?..

— Прости меня за все. За все, что я навлекла и еще могу навлечь на твой дом.

Рорк замер.

— Приостановить операции! Ты расстроена. — Он обратился к ней так же холодно и бесстрастно, как только что разговаривал со своим оборудованием. — Поэтому я, так и быть, прощаю тебе это оскорбительное замечание.

— Рорк…

— Ева! — Он поднялся и по сверкающему черному полу подошел к ней. — Мы с тобой одна команда да или нет?

— Да. Как ни крути, этого не обойдешь.

— Правильно. И не объедешь, и не подлезешь, и не прорвешь. — Он взял ее за руки, и это его немного успокоило. — Не извиняйся передо мной за то, что ты сделала для этой девочки. Ты сделала то, что считала правильным.

— Я могла отвезти ее на конспиративную квартиру. За сегодняшний день я раз сто об этом думала. Но, если бы я это сделала… Ньюман знает некоторые адреса. Если они выжмут из нее… Черт, тут надо говорить не «если», а «когда»! Прямо сейчас полиция вывозит людей из конспиративных квартир, которые еще вчера считались безопасными и охраняемыми. На всякий случай.

Что-то промелькнуло в его глазах.

— Минутку. — Рорк стремительно бросился обратно к панели, включил один из блоков связи. — «Доча»! — бросил он в аппарат. — Красный код, немедленно и вплоть до последующих распоряжений.

— О боже.

— Все улажено, — сказал он, отворачиваясь от аппарата. — У меня имеются процедуры, автоматически включающиеся как раз в таких случаях. Вряд ли они поверят, что ты отвезла ее туда, где столько других людей. Еще менее вероятно, что они установят ее местонахождение. Но все уже улажено — и там, и здесь. — Рорк снова подошел к ней и кивнул на экраны. — Каждый дюйм стены и ворот укреплен.

— Как-то раз подросток перелез через стену твоего дома, воспользовавшись кустарной заглушкой собственного изготовления, — заметила Ева.

Напоминание о том случае на миг как будто смутило его, и от этого ей стало немного легче.

— Джейми — не обычный подросток. И вспомогательную защиту он не пробил. А с тех пор я усовершенствовал систему. Поверь мне, Ева, они не проникнут внутрь.

— Да я тебе верю. — И все же она прошла к окну, выглянула и сама осмотрела стены. — Ньюман не знает, что я привезла малышку сюда. Я действовала через ее голову и ничего не сказала ей главным образом потому, что она действовала мне на нервы. Просто щелчок по носу. Обычная мелочность.

— Эта мелочность — кстати, я обожаю эту твою мелочность — добавила Никси защищенности.

— Просто повезло. Но с простым везением разве поспоришь? Я распорядилась взять под охрану и перевезти в безопасное место ее начальницу. Все бумаги похоронены. — Ева тяжело вздохнула. — Миру я тоже заперла на всякий случай: вдруг ее участие просочится. И, надо сказать, она этим не слишком довольна.