Неподалеку остановился небольшой зеленый грузовичок. Роджер все еще держал для нее дверь.

— Ну ладно, — продолжил он с холодной улыбкой, — вы не собираетесь входить? Я должен…

Эта ледяная вежливость мгновенно взорвала все внутри Памелы. Ожидание и крушение надежд, постоянное разочарование, чувство, что она близка к нему и в то же время бесконечно далека, — все разом навалилось на нее. Под глазом запульсировал нерв, нижняя губа задрожала. Она не понимала, что между ними происходит, и бесконечно устала от многих месяцев колебаний между надеждой и горечью, от этой постоянно ускользающей от нее любви.

— Почему вы не выяснили все сами, вместо того чтобы слушать чьи-то сплетни?

— Именно это я и сделал, — ответил Роджер Карсон с ледяным спокойствием. — Эта американская дама в «кадиллаке». Ведь это она летела с нами пару дней назад? Вы впустую тратили свое время в авиакомпании, мисс Хагис. Вам следует читать лекции, как заводить друзей и как влиять на людей. И всего за сорок восемь часов.

— Скажите, — с дороги донесся голос с американским акцентом, — вы — инженер из «Скайуайд», который должен лететь на новом астролайнере?

— Боюсь, я должен идти работать. — Роджер нетерпеливо указал на открытую дверь.

— Я подожду.

— Тогда извините меня.

— Конечно.

Роджер подошел к водителю грузовика и показал ему на самолет, стоящий на летном поле, около которого собрались грузчики, чтобы сложить запасные части в багажное отделение.

— Идете в комнату экипажей? — спросил ее Роджер.

— Сначала да.

Он взял ее чемодан и, снова открыв дверь, прошел за ней в здание. Повернув за угол, они оказались в водовороте людского потока, запрудившего аэропорт.

«Я навсегда запомню все это, — думала Памела, — американскую речь, высокие каблуки, спешащие по сверкающему линолеуму, длинный ряд офисов авиакомпаний, вызывающе яркую рекламу путешествий, быстрые объявления по радио, запахи духов и внешний лоск, наэлектризованный воздух, ощущение легкости в предвкушении долгих путешествий, приветствия и прощания».

В центре этой шумной толпы находились две пары черных туфель, большие и маленькие, шедшие рядом по лабиринтам коридоров гигантского здания, как они могли бы идти в Монреале или Лондоне, Каире или Афинах. Они шли рядом, но разделял их пролив, бывший шире самого Атлантического океана.

Молодые люди шли молча. Для постороннего наблюдателя, любого из длинного ряда пассажиров, сидевших в креслах в ожидании объявления о рейсе, это были два члена британского экипажа — умные, корректные, оба на работе; правда, присутствовал небольшой элемент рыцарства. Инженер нес чемодан стюардессы.

Но любой, кто присмотрелся бы поближе, заметил, что девушка, типичная англичанка, была слишком бледной, и, конечно, ей совсем не надо было, хотя бы и на службе, держать голову так высоко. А мужчина от еле сдерживаемого раздражения сжал губы в тонкую линию.

Наконец Памела прервала молчание.

— Вам, должно быть, надо идти к своему самолету? — подчеркнуто корректно спросила она.

— Я уже закончил все проверять. Когда погрузят запасные части, все будет готово к полету. — Потом, показав на чемодан в руке, спросил: — Вы берете это с собой в салон?

Она кивнула.

— Но, пожалуйста, не утруждайте себя нести его в комнату экипажей.

— Я и не утруждаю. Мне самому надо туда.

Они повернули направо и вместе поднялись по лестнице. Ожидая, что в комнате для экипажей будет полно народу, Памела вся сжалась внутри и открыла дверь. Теперь после ледяного «спасибо» последует такое же «до свидания». Только один неправильно заданный вопрос, — а правильное объяснение так и осталось невысказанным, — и конец мечте, которую она невидимыми нитями ткала, перелетая из одного конца света в другой.

Но комната отдыха экипажей была пуста. Идеальная тишина нарушалась только легким свистящим шумом системы отопления. Удивленная Памела подошла к окну и поняла, в чем дело. Весь экипаж обследовал новый астролайнер, стоявший рядом со старым на летном поле. Экипаж Роджера все им показывал. Там она увидела смеющуюся Дженни Ламберт, которая тоже говорила и что-то показывала.

— Выглядит очень красиво, — отметила Памела, глядя на серебристый корпус, сверкающий в солнечных лучах.

— Да, — сказал он, — жаль, что вы не будете на нем летать.

— Но я смогу, — она пыталась говорить свободно и легко, — я еще не проходила курсы. Хотя через месяц или два…

— Вы будете в Америке, водя вместо этого огромный «кадиллак».

Она отвернулась от окна, чтобы видеть его. Из всех многочисленных ячеек, составлявших огромный улей аэропорта, только здесь было тихо. Памела слушала рев моторов, заглушавших шум и суету внизу. Посмотрев на его лицо, она поняла, насколько обманчива тишина в этой пустой комнате. Она открыла рот и начала говорить, поразившись тому, как спокойно звучал ее голос:

— Я буду работать в компании «Скайуайд».

Потом неожиданно она сорвалась, заговорив громко и сердито. Что-то в выражавшей твердую бренность фигуре, стоящей перед ней, заставило все ее тело затрястись от гнева. Форма Роджеpa Карсона, даже его лицо как в тумане расплылись в ее пылающих голубых глазах. Вежливое допущение этого типа, стоящего с ней в комнате, что полуправда и есть истина, вызвало у Памелы такую вспышку гнева, которую никто (и даже она сама) не мог представить.

— Поскольку вы, кажется, услышали обо мне какую-то историю… По крайней мере, я могу прояснить то, что было искажено. Два дня назад на борту была женщина…

— Я видел ее.

— Она была больна. Когда я прилетела сюда, то попросила, чтобы кто-нибудь из дежурных девушек проводил ее домой. Никого не оказалось.

— Поэтому поехали с ней вы?

— Да, я поехала с ней, — подтвердила Памела. — И я осталась с ней на ночь в квартире, потому что ей так хотелось. На следующий день она предложила мне работать у нее… в качестве компаньонки. Она сделала это главным образом из благодарности… хотя реально я ничего для нее не сделала. Но она была внимательна и добра ко мне, и мне она нравится.

— Поэтому вы сказали, что подумаете?

— Вы совершенно не правы. Я сказала, что было любезно с ее стороны предложить мне, но я не могу. А вы… вы услышали выдуманную историю, как и все другие истории, которые вы тоже слышали обо мне, и проглотили ее целиком. Поэтому в вашем представлении я еще и маленькая щучка, кроме всех других гадостей, которые мне приписывают.

Пока Памела говорила, глаза Роджера смотрели на нее серьезно, словно пытаясь уловить какой-то скрытый смысл, то, чего не было в ее словах.

— После того как мы были вместе на Гусином озере, — тихо заговорил он, — я думал, что, когда мы окажемся снова рядом, вы по крайней мере дадите мне знать, где вы.