Бутылка пустеет, а мысли всё там же. Всё с ним же. Что интересно, звук мотора за окном вдруг отзывается странной смесью облегчения и паники. Понятия не имею, как себя вести.

Спросить, почему так долго?

Ждать, когда скажет сам?

Сделать вид, что просто борюсь с бессонницей?

Выйти в прихожую не позволяют обида и задетая гордость, а подняться к себе и притвориться спящей... тревога. Случиться ведь могло что угодно. В итоге решаю допить вино, пустив всё на самотёк.

За один глоток не получается. Раду заходит, когда я слизываю с губ безвкусные рубиновые капли. На несколько секунд зависаем, разглядывая друг друга. Вид у него какой-то чумной – верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, на голове хаос, на примятом воротнике следы туши. Глаза сверкают как у пьяного, хотя выпивкой от Раду не пахнет. Пахнет духами: цветочными, тонкими. Живописно, в общем, выглядит. Во всяком случае его вечер прошёл куда более насыщенно, чем мой.

Знаю, нельзя обвинять, не поговорив и основываясь только на своих домыслах. Можно таких дров наломать, что потом никакие извинения не помогут. Но вина во мне сейчас даже больше чем крови, а мерзкий голос комплексов уже не заткнуть.

Ты не нужна такому, как он, Влада. Проблемная. Неуправляемая. Конопатая. Не унижайся. Он может получить любую. Тебя опять высмеют.

Уже который мужик бежит от меня туда где проще. Туда, где можно потешить эго, не совершая лишних телодвижений. Обидно, я ведь почти поверила, что он особенный. И вдвойне обидно, что я сейчас стою как дура рядом с накрытым для него столом, в своём лучшем платье, пока он...

Ощущение собственной ненужности дерёт горло колючим спазмом.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Ого... Не ожидал, честно говоря.

Его ошалевший взгляд проскальзывает по мясной нарезке и возвращается к виднеющимся над вырезом платья ключицам. Раду сглатывает, словно выбитый из реальности, заставляя, несмотря на гнев, смутиться своих стараний.

– Где ты был? – спрашиваю потому что не могу не спросить. Домыслы сведут меня с ума.

– Ездил по делам, – бросает он туманно.

Мне такого ответа недостаточно, но тянуть подробности клещами не имеет смысла. В коротком ответе категорично прозвучала точка.

Я растягиваю губы в подчёркнуто вежливой улыбке, взбалтывая остатки вина в бокале.

– Надеюсь, ты не против, что я тут похозяйничала?

Голос не слушается меня, звучит бесцветно и сломлено.

– Я... Чёрт возьми, девочка, ты меня сразила. В лучшем смысле слова.

Он улыбается. Мышцы на напряжённом лице расслабляются. А у меня щёки вспыхивают от бессильной горечи. Не таким мне представлялось его возвращение.

– Я тебя дождалась, вырядилась – всё как ты просил. Стол накрыла, это вместо вечера тет-а-тет. Мы на сегодня в расчёте. С твоего позволения я поднимусь к себе.

Не дожидаясь ответа, плавно ставлю бокал на стол. Боюсь выплеснуть остатки ему в лицо, так внутри всё клокочет и жжётся.

– Ты останешься.

Вот так вот просто. Сказал как отрезал. Без извинений, объяснений или что там обычно говорят оступившиеся мужчины.

Повисает неловкая пауза. Раду так и стоит, лениво поигрывая ключами от машины. Ох, сколько же всего охота ему высказать! Пусть тоже почувствует... пусть поймёт, что он... что я его...

А что, собственно, понимать? Влюблённая дура.

Не выдержав правды, отворачиваюсь к окну. Сжимаю зубы, чтобы не дрожал подбородок.

– Рассказывай, что опять случилось?

Раду горячо дышит мне в макушку, накрывая ладонями голые плечи.

На меня накатывает бессилие. Я ведь места себе не находила, столько всего в голове перекрутила, переживала, а у него дела. Ответил, как отмахнулся.

– Не могу больше. – Получается сипло. Вдыхаю поглубже, сглатывая слёзы. – Уехать отсюда хочу.

Не то чтобы я раньше горела желанием здесь оставаться, но было терпимо. Теперь находится рядом и понимать, что в его жизни есть или может появиться другая женщина невыносимо. Не хочу быть просто гостьей на птичьих правах.

– Посмотри на меня, – требует Раду тихо, пытаясь повернуть меня к себе лицом.

– Не трогай меня! – взрываюсь, шлёпаю его по пальцам. – Не смей после других...

– Да, твою мать! Это что ещё за представления?!

От резкого рывка бретелька платья врезается в кожу. Мне ничего не остаётся, кроме как потерянно уткнуться лбом ему в грудь.

– Влада... ты что, плачешь? – растерянно спрашивает Раду, удерживая меня за подбородок.

Отнекиваться глупо, поэтому молчу.

– Это из-за меня, Чертёнок? Потому что задержался? – продолжает допытываться он, пальцем стирая солёную влагу с моих губ.

– Нет, потому что духами чужими за версту разит.

Теперь уже молчит Раду. Зелёные глаза смотрят виновато. Между бровями появляется хмурая складка. Потом вдруг тихо, очень хрипло, так что голос чужим кажется, добивает:

– Ты меня ревнуешь?

Я обескуражено вздыхаю. Лучше бы дальше в молчанку играл, чем спрашивать в лоб такие вещи. Тем более, когда ответ так очевиден.

– Да, ревную, – признаюсь шёпотом. – Доволен?

Часть 3. Глава 6

– Это не то что ты думаешь.

В голосе Раду ни тени мягкости. Он не оправдывается – ставит перед фактом. А я...

У меня впервые нет чёткого понимания, куда вести разговор, чтобы завершить его достойно. Не осталось ни ясного ума, ни холодного сердца. Меня просто кидает из крайности в крайность: от желания закатить скандал, до попытки сорваться наверх и забаррикадироваться от целого мира. Но Раду и здесь на шаг впереди, руки в замок сцепил над моей поясницей – не сдвинуться.

– Тут разве могут быть варианты? – Дыхание рвётся, мысли не складываются. – Я смирилась даже с тем, что ты решил так жестоко со мной поиграть. Я приняла это, понимаешь? Приняла твои горящие глаза за чистую монету... А ты!..

– Что я? – уточняет он с вымораживающим спокойствием.

Действительно, а что он? Думала такой пресмыкаться будет? Запинаться как Тоха, расстилаясь тряпочкой у моих ног? Этот не будет. Он с самого начала повода так думать не давал. Так чего я, спрашивается, заламываю руки? Хотела сильного мужика? На те – любуйся, радуйся. Только радость какая-то с примесью дёгтя.

Беспомощно стучу ладонью по широкой груди. Смотрю ему в глаза. Слишком долго. Слишком близко, чтобы сопротивляться гипнозу. От безысходности хочется обнять Раду за шею и умолять найти хоть какое-то вменяемое оправдание его внешнему виду, и тут же хочется высказаться, какой же он негодяй.

Вино кружит голову, и я прикрываю глаза, делая вдох за вдохом, пока частично