Врохэйну каждый Водный День, чтобы с ней не ссориться. Он также оставлял частые приношения в храме Сифутана, злого шутника, что управлял огромным озером.

На следующий день после того, как первая попытка Даджи с перчатками потерпела неудачу, Ладрадуны присутствовали на молитве Врохэйну. Когда они уходили, мысли Моррачэйн были где-то далеко, она прижимала к груди свою копию «Книги Приговора», её бледно-зелёные глаза неотрывно смотрели на какое-то видение правосудия и наказания. Она выглядела экзальтированной. В голову Бэна заползла странная мысль: а не так ли он выглядел, когда смотрел на пожар?

Он фыркнул. Ничего общего с ней он не имел. Она бы первой это и сказала; строго говоря, она твердила об этом миру уже не первый год.

Он её экзальтированность не разделял. Вместо этого он прошёлся по своим планам. Тест его пожарных этой ночью обязан был пройти без сучка, без задоринки. А для этого ему нужно было избавиться от своей матери и приняться за работу.

От одной лишь мысли о том, чтобы сбежать от неё, пусть всего лишь на день, его начала жечь вина. Они с братьями пообещали их умирающему отцу, что будут заботиться о Моррачэйн. Слово сдержал лишь Бэн, хотя это становилось всё труднее и труднее. Иногда он думал, что лучшим способом сдержать слово будет покончить с её страданиями раз и навсегда. Это была чудовищная мысль — он знал, что она была чудовищной. Но мысль эта его не покидала.

Наблюдая за толпой, он увидел шляпы с белой или серебряной каймой и длинные плащи стражей магистрата. Конечно они поклонялись Врохэйну — как здесь, так и у алтарей в окружных станциях. Его глаза зацепились за смешанный блеск золота и серебра: служившие стражам маги тоже были здесь. Многие стражи и маги кивали ему: Бэн был хорошо известен людям магистратов. Он обучал большинство из них годсфорджевским методам тушения пожаров и защите собравшихся поглазеть на них зевак.

Он не сказал им, что пожар в пансионате был устроен намеренно. Бэн устраивал пожары для проверки своих бригад, но также думал о них как о проверке для магов магистратов Кугиско. Они должны быть бдительны. Они думали, что наказание в виде сожжения заживо кого угодно остановит от поджигательства; от этого они разленились. Как только люди обнаружат, что пожары были поджогами, а маги об этом и понятия не имели, их ведомству придётся подтянуть свои методы расследования.

Рано или поздно, он знал, кто-то осознает, что его проверочные пожары были устроены намеренно. Сифутан играл злые шутки со всеми; рано или поздно слепой случай вызовет подозрения у властей. Когда это случится, Бэн с радостью отправится дальше, в другой город и к другому набору уроков.

— Не держи руки в карманах, ‑ бросила его мать, нарушив ход его мыслей. ‑Ты испортишь оторочку тулупа. Хочешь, чтобы мы замёрзли насмерть? Идём!

Бэн пошёл рядом с ней, вертя, сортируя и переставляя планы у себя в голове.

Дома они сели обедать в кухне, где их согревало тепло от печки. Бэн расставил столовые приборы, и налил себе и матери чая. Моррачэйн подала на стол квадратный мясной пирог с тушёной капустой и грибами. Слуг в доме не было: Моррачэйн отказывалась доплачивать слугам за то, чтобы они работали и в Водный День. Вместо этого она готовила сама, как обычная домохозяйка.

Они ели молча. Бэн был достаточно смышлёным, чтобы не отвлекать внимание Моррачэйн, когда её мысли были сосредоточены на Врохэйне. Потом она ушла из-за стола, чтобы почитать «Книгу Приговора» и подремать. Он убрал со стола и вымыл посуду, затем покинул дом. Предприятие было закрыто. Никто не отвлечёт его от завершения приготовлений.

Его рабочее помещение было в углу чердака главного склада, запертое на два замка и скрытое за пустыми ящиками. Внутри он зажёг печку, затем вынул своё устройство для поджигания.

Он любил работать над ним. Спроектированное по образу поджигателя, созданного Годсфорджем, оно имело сложную слоистую структуру из разных материалов, которые будут тлеть часами, прежде чем поверхность загорится, и подожжёт всё вокруг. Годсфордж вбивал в своих учеников, что пожары всегда происходят неожиданно; они всегда должны быть готовы. Чтобы закрепить этот урок, он договаривался с местными жителями, чтобы те использовали его устройства для создания пожаров в любое время дня и ночи, и звали его учеников их тушить. Бэн знал, что он просто продолжает дело великого человека.

Работая над своим нынешним устройством, Бэн тосковал по ничем не замутнённой учёбе в школе Годсфорджа. Там он оправился от смерти своей семьи, и даже примирился с жизнью — только лишь затем, чтобы лишиться всего этого по возвращении. Во-первых, он снова был в доме матери. Во-вторых, он устал от борьбы с советами за средства и место для обучения пожарных, и борьбы с мужчинами и женщинами, которым их господа приказали учиться у него. Тем летом было ещё хуже: чем больше времени проходило между большими пожарами, тем труднее было привлечь внимание членов совета. Они были хуже детей, которые хотят играть, и не думать о будущем. Он только хотел помочь; а весь мир только и делал, что сопротивлялся ему. То какой-нибудь гильдиец в меховой мантии жаловался на потерю времени его слугами, то его собственная мать выла о часах, которые он отнял у предприятия. Он чувствовал себя лучше лишь тогда, когда работал над своими проверками. С ними он нашёл способ контролировать свою жизнь: пожар в пансионе был вторым, собственный склад — первым.

Теперь он вносил последние изменение в наиболее сложное устройство из всех, какие он только делал. Оно стоило всех его трудов. Он должен быть как можно дальше от цели, когда та загорится, иначе подозрение может пасть на него. К тому времени, как огонь проклюнется из его творения, он уже несколько часов будет дома. Огонь уничтожит все следы устройства, собьёт с толку магов и их следственные заклинания. Этому он тоже научился у Годсфорджа.

Хотя Водный День был выходным, магам в Доме Банканор было чем заняться. Одевшись, Даджа пошла на урок к Джори, обмениваясь с ней блоками и ударами посоха так, чтобы у девочки не оставалось времени на раздумья, только на движения. Пока они упражнялись, Даджа подумала, что Джори, наверно, тренируется самостоятельно. Она была быстрее, точнее, её руки и стойка были увереннее. Удержание темперамента в узде давалось ей труднее, но и в этом были улучшения. Когда они покинули классную комнату, Даджа знала, что сосредотачиваясь на движении и не позволяя себе