Стас смотрел на меня исподлобья и молчал.

— Ну давай, Стас, излагай, — сказал я, усаживаясь прямо на траву. Сидр был теплым и слишком сладким на мой вкус. Хотелось чем-то перебить горьковатый привкус вишневого варенья на языке.

— Ты собираешься меня убить? — быстро спросил Стас.

— Это еще зачем? — я приподнял бровь. — Я и связал-то тебя, только чтобы ты в истерике глупостей каких-нибудь не наворотил. Могу развязать. Надо?

Стас молча продолжал сверлить меня ненавидящим взглядом.

— Слушай, босс, честно говоря, я сейчас вообще не понимаю, чем перед тобой провинился, что ты готов во мне злобным взглядом дырку просверлить, — я хмыкнул. — Прямо-таки черная неблагодарность. Эй, дома есть кто? — я легонько постучал ему по макушке согнутым указательным пальцем. — Это же ты нас подставил, когда наплел всякой ахинее про заброшенную лабораторию и умершего родственника. Что тебе там на самом деле было нужно?

— Я думал, что все будет совсем по-другому, — буркнул он.

— О, кажется, у нас даже диалог начался, — я подмигнул стоящей неподалеку в как бы расслабленной позе Натахе. — Так расскажи же мне, как оно там все должно было быть?

— Я не думал, что там сразу начнут стрелять, — сказал Стас. — Я думал, что мы доедем до Белобородово, устроимся где-то в деревне на ночлег, а пока вы будете рыскать по окрестностям, я встречусь там с одним человеком.

— И нафига были все эти сложности? — я отхлебнул еще сидра. — Ведь ты же был в курсе, что Панфил этот твой Демидов живее всех живых, так?

— Я подозревал, — сказал Стас и снова замолчал.

— Слушай, Стас, я вот правда тебя сейчас совсем не понимаю, — я поставил бутылку в траву и куснул соленый кренделек. — Так и сразу бы сказал, что тебе просто сопровождение нужно, чтобы добраться до Белобородово. Для чего было огород-то городить?

— Да не городил я ничего! — выкрикнул вдруг Стас. — Этот Панфил со своим критием и всеми этими механическими штуками и шагоходами — это и правда загадка! Я слышал, что он жив, но думал, что он просто выживший из ума старик-отшельник. Развяжи меня. Не буду я больше никуда убегать...

— Что-то у меня не складывается нифига, — сказал я, не обратив на его просьбу никакого внимания. — Итак, у тебя было тайное рандеву с кем-то из обитателей Белобородова, поэтому ты придумал историю с брошенной лабораторией, чтобы мы прыгнули в шишигу и помчались навстречу приключениям. В результате и твоя встреча не состоялась, и лабораторию ты придумал. Теперь Гиена ранен, гонорара никакого мы не получаем, потому что не выполнили условие, а сам ты еще и под пытки попал.

— Я же говорю, что все пошло вразнос с самого начала, — Стас насупился. — С того момента, как этот придурок малолетний начал по нам стрелять. Ну да, я дурак. Хотелось, чтобы все выглядело загадочно и таинственно, а получилось... Что получилось.

Врет? Я смотрел на Стаса. Лицо его отражало бурю самых разных эмоций, но понять стопроцентно, что сейчас он действительно говорит правду, я не мог. Кто может ручаться, что его целью на самом деле было не привести нас в Белобородово и продать Хозяину вместе с ящиком вишнегового сидра и кренделями, а? Кто ты, Стас? Дурак выпендрежный или все-таки подлец?

Рассудочная часть моего мозга склонялась ко второй версии. Я же про этого франта ничего толком не знаю. Он может преследовать какие угодно цели. Ясно, что в Белобородово все пошло по бороде, вот только сейчас он может наговорить все, что угодно. Прощения он там просил, когда про бюрократию речь зашла... Просто талантливо играл? Или действительно просто молодой дурак, который что-то там себ напридумывал, но на самом деле ничего плохого не хотел?

Эмоциональная часть моего мозга склонялась как раз к этой версии.

— Гиена, ты что-нибудь понял? — устало спросил я.

— Я вот размышляю о том, что ежели ему палец сломать, он эту же историю нам повторит или как-то иначе запоет? — Гиена задумчиво почесал бороду. — Фу, пойло еще это приторное... А пива у нас там в кузове нет что ли обычного?

— Ладно, хрен с ним пока, с Панфилом Демидовым, мутная это все какая-то история, — я заглянул в свою бутылку. Темно-красная жидкость плескалась уже на донышке. — Лучше вот что скажи, Стас... А Егорьево чем у нас знаменито? Есть там что интересное?

— Егорьево? — Стас от неожиданности аж вздрогнул.

— Ну да, деревня эта вот по соседству, — я махнул рукой куда-то в сторону запада. — Ты их всех нас тут самый бывалый абориген, вдруг знаешь что любопытное...

— Там коров разводят и в Томск молоко и мясо возят, вроде, — неуверенно проговорил Стас. — Ярмарка у них бывает по весне, в Навий день.

— Опасное место или скучное? — спросил я.

— Сложно сказать, — Стас пожал плечами. — Я сам там не был. Кто-то рассказывал, что тамошняя Семибратка и Жулень — это ужас, какие притоны, и живым оттуда никто не выбирается. А кто-то...

— Ярмарка в Навий день? — встрял Гиена. — Так ведь никто не делает!

— За что купил, за то и продаю, — огрызнулся Стас. — Можешь сам спросить, если приедем.

— Кто-то может и приедет, а кто-то и нет... — негромко проговорил Гиена, достал нож и стал демонстративно чистить ногти. Стас опять сжался. Руки у него все еще были связаны за спиной.

— Значит так, драгоценные мои, — я одним глотком осушил оставшийся сидр. — У нас есть сейчас два варианта. Или мы решаем, что Стас — это злыдень и упырь и заслуживает всяческих кар. Или признаем его сглупившим малолетним дураком. В первом случае проще всего, не мудрствуя, перерезать ему глотку и прикопать в ближайшем леске, — глаза Гиены хищно вспыхнули, он покрепче сжал рукоять ножа. — Ша, Гиена, остынь. Все бы тебе глотки резать... Во втором же случае мы сейчас просто его развязываем, забываем дурацкое Белобородово до поры до времени как страшный сон, жмем друг другу руки, пьем еще по бутылочке... В общем, как все поняли, я за второй вариант.

— А ежели мы спать ляжем, и он нас... того? — Гиена