– А на сегодня – пассажирский? В Лобытнанги?

– Нет, тоже нет.

Тут очередь, все осознав, заволновалась.

– Влез – сам не знает, что в хочет!

– Гоните этого «героя» с рюкзаком!

Стоявший за Беловым, им отодвинутый «не депутат» и «не герой» вдруг оттеснил его рывком от кассы и добрым голосом сказал:

– Тебе б до Вологды доехать, а там и до Инты можно. Пересел на Ленинградский, например. Еще быстрей, чем на прямом. Тот ведь экспресс.

– Действительно! – Белов сделал движение назад, к окошку, но «не герой», закрыв ему рукой подход, добавил с явной издевкой в голосе:

– Ну, нет уж, чурики сгорели! Одна попытка на лицо. Я тоже композитор – он махнул в воздухе книжкой. – Теперь давай в конец, встань в очередь, как все!

* * *

Зайдя через служебный ход к администратору билетных касс, Калачев предъявил свое удостоверение.

– Я вас слушаю, – кивнула женщина-администратор.

– Меня интересуют люди, точнее фамилии людей, купивших двадцать четвертого августа билеты на Москву на пятьдесят девятый поезд в Буе.

– В Буе? Это сложно, – вздохнула женщина.

– Я понимаю вас, – пожал плечами Калачев.

– Вы понимаете! – эхом откликнулась администраторша. – Тут надо Буй запрашивать.

– Я вам сочувствую, – кивнул Иван Петрович.

– У меня в компьютере есть информация только по Москве.

– А у меня и вовсе компьютера нет, – признался Калачев. – Все время самому приходится все делать. Даже думать, верите?

– Присядьте, – предложила она, поняв, что от этого посетителя можно отвязаться только одним-единственным способом – сделать то, что он просит.

Иван Петрович, собираясь присесть согласно приглашению, оглянулся в поисках стула, но, не найдя оного, аккуратно присел на край стола кзастенчиво констатировал:

– Присел…

– Я сначала только отобью всю текучку, а потом будем выходить с вами на Буй.

Несколько минут спустя администраторша повернулась к Калачеву и указала на оживший и зазвеневший вдруг в бешеном темпе принтер:

– Из Буя распечатка для вас, боюсь, пришла.

– Спасибо.

– Вы подождите-ка благодарить, вы сразу начинайте сматывать ее, а то здесь сейчас будет тесно.

– Простите?

– Ну, много бумаги. Не повернуться, все завалит. Не понимаете, что ли? Вон он как разошелся! Хватайте быстрей!

– Не понимаю? Что хватать?

– Ловите быстрей ее, говорю, свою распечатку, и комкайте, комкайте! Тоже мне, угрозыск!

Принтер в бешеном режиме изрыгал, печатая, погонные метры рулонной бумаги, заполняя все пространство вокруг себя.

– Они прислали информацию обо всех проданных билетах, на все направления, на все поезда, в августе месяце на всех-всех станциях Буйского участка Северной железной дороги.

– Но мне-то нужен один поезд из Буя, и то за двадцать четвертое только!

– Ох, вы какой шустрый! Вот сразу видно – не железнодорожник! Мы иначе не умеем. Здесь не Америка, не Япония. Сминайте, сминайте быстрее ее – враз завалит!

Калачев бросился в борьбу с распечаткой.

– А вы… вы… Предупреждать же надо.

– И так понятно. Вы же просили? Ну вот, получайте!

– Да, программисты, видно, в Буе буевые, – предположил Калачев.

– Там их вообще нет. Это мы систему ставили, Москва. На всю Россию сразу, повсеместно. Вот! Да не топчите, отрывайте поперек – как раз вон лезет, что просили: двадцать четвертое, пятьдесят девятый. Ох, прет, как немец в сорок первом! Ну, и нагнали пурги-то вы мне здесь! Где-где? Под ногой у вас уж давно. Сами же топчете! Вот он, кусок ваш. Держите! Остальное я сама потом в угол домну.

– Спасибо! – Калачев взял оторванный клок распечатки и углубился в ее изучение.

* * *

– Красавица! Послушайте! – В окно администраторши билетных касс постучал Белов, доведенный уже до белого каления путешествием по окошкам суточных касс Ярославского вокзала. – Мне срочно! Девушка! Царица! Помогите! Хелп ми!

– Что вам?

– Один! Всего один! До Вологды! Любое место, поезд – хоть под лавкой! Но на ближайший! Срочно! – Белов просунул в окошко администраторши свое удостоверение «заслуженного» с двадцатью баксами внутри. – Смерть как надо быстро!

* * *

Калачев наконец-то нашел. Вот они: Тренихин и Белов: вагон девятый, СВ, места седьмое и восьмое, точно!

Он поднял глаза и вдруг увидел сквозь стекло лицо Белова – просящее, издерганное, взвинченное, капли пота на лбу.

Калачев быстро сложил обрывок распечатки и, сунув ее в карман, быстро покинул отсек администратора – так же, как и попал в него: через служебный ход.

Ему надо было мгновенно найти кого-нибудь – муниципалов или патрулей – кого угодно, кто бы проверил и взял в разработку пытающегося уехать Белова. Еще одна распечатка с его «редкостной» фамилией – совсем уж тут не документ, фуфло. В суде адвокат так умоет этой распечаткой – утрешься.

* * *

– Вагон номер три, купейный, место пятнадцатое, нижнее, до Вологды, отправление через двадцать минут, уже объявлена посадка на шестом пути – администраторша протянула билет Белову и улыбнулась ласково: – Счастливого пути, и не волнуйтесь вы так!

– Спасибо вам, спасибо!

– Да не за что: за полчаса всегда мы бронь снимаем. Поезда сейчас ведь, бывает, целиком бронируются. Идут пустые, воздух возят…

Белов не удержался, чтобы еще раз не рассыпать комплименты: ведь кашу маслом не испортишь.

– Без вас бы мне ни за что не повезло бы!

* * *

Направлявшийся быстрым шагом к выходу на перроны, Белов был возле самых дверей остановлен тем самым ментом-циклопом со слившимися у переносицы буркалами.

– Ваши документы попрошу!

– Простите…Только быстро. – Белов сунул милиционеру паспорт. – Я ведь опаздываю уж почти.

– Не опоздаете, – милиционер раскрыл без спешки паспорт. – Белов, так… Николай Сергеевич?

– Так точно! Я и есть.

– А вы, случайно, не художник?

– Я? Художник, да! – обрадовался Белов: во-первых, знает рядовой милиционер – так, значит, знаменит, а во-вторых, сейчас отпустит без дальнейшей волокиты, с улыбкой, под козырек и – свободен!

– Ху-дож-ник… – то ли с сомнением, то ли с иронией протянул мент.

– Пожалуйста! – Белов предъявил милиционеру членскую ксиву Союза художников.

– Все правильно, – кивнул милиционер. – Пожалуйте сюда!