— Думаю, риск был оправдан, — сказал тот, показав на обугленные скелеты собак. — Я научился управлять этим заклинанием.

— Я видел. Но это, очевидно, очень опасно. — Тут Илкар уловил краем глаза какое-то движение и повернулся, чтобы посмотреть, что там такое.

— И утомительно, — добавил Денсер. — Я сомневаюсь даже, смогу ли сейчас ходить.

— Постарайся, — воскликнул Илкар. — Собаки возвращаются!

— Ричмонд, приведи лошадей, — приказал Безымянный. — Илкар, позаботься о Денсере. Хирад, за мной.

Илкар помог Денсеру вскарабкаться на коня, и отряд галопом поскакал к сараю.

Для Хирада эта скачка была пыткой. Он давно бы упал, если бы Безымянный, который скакал рядом, вовремя не поддерживал его. Денсеру помогал удержаться в седле Илкар.

Ричмонд и Талан первыми подскакали к сараю и распахнули большую дверь. Сразу за ними в сарай влетели Безымянный и Хирад. Безымянный спрыгнул на землю и подхватил теряющего сознание варвара.

— Ричмонд, Талан, присмотрите за ним, — бросил он и подбежал к двери. Как только Денсер с Илкаром въехали в сарай, Безымянный выскочил наружу, захлопнул дверь и закрыл ее на деревянный засов.

— Проклятие, Безымянный, что ты задумал? — закричал Илкар из сарая. Он всем весом навалился на дверь, но та не поддавалась.

— В Корине был последний раз, когда я не смог помочь моим друзьям.

Дестраны были уже в нескольких биениях сердца от Безымянного.

— Зачем, Безымянный? Они же не будут торчать здесь вечно, — крикнул Талан и вместе с Илкаром навалился на дверь.

— Будут, — срывающимся от усталости голосом произнес Денсер. — Вы просто не знаете, что такое эти твари. Дверь их не удержит.

— Но он же погибнет, ты понимаешь это, тупой ублюдок! — Это был голос Хирада.

— Мы еще посмотрим, кто кого, Хирад, — откликнулся Безымянный. — Еще посмотрим!

Огромные собаки стремительно приближались. Впереди бежала серебристо-серая дестрана, чуть позади — еще две, одна черная, другая темно-серая. Безымянный отбивал ритм кончиком своего меча о землю. Он знал, что его первый удар будет смертельным. Когда до первой собаки оставалось два шага, Безымянный отступил в сторону, взмахнул мечом на уровне пояса и, резко перенаправив удар вверх, разрубил дестране голову.

Уже мертвая, собака по инерции пролетела вперед и ударила Воителя в плечо. Он упал, но тут же откатился вбок и начал подниматься, но собаки оказались быстрее. Серая дестрана сомкнула челюсти на металлическом на-плечнике, а черная полоснула когтями по шлему Безымянного. Воитель взревел и рубанул мечом по задней лапе серой собаки. Из обрубка хлынула кровь, но челюсти не разжались. Черная дестрана еще раз ударила Воителя лапой по голове и сбила с него шлем. Ремешок шлема сдавил ему шею, и Безымянный стал задыхаться. В глазах у него потемнело. Чувствуя близкую победу, рядом завыла черная дестрана. От этого воя сознание Воителя на мгновение прояснилось, и он успел всадить лезвие меча в горло зверю. Победный вой утонул в фонтане крови.

Но в это время серая пластина наплечника переломилась под мощными клыками серой дестраны, и огромные челюсти сомкнулись, дробя человеку кости. Воитель пронзительно закричал; свет померк в его глазах. Собака рванула Безымянного назад, и меч выпал из его руки. Из последних сил Воитель несколько раз ударил дестрану кулаком по морде, но челюсти не разжимались. Собака подтащила обливающегося кровью Воителя ближе и когтями разорвала ему горло. В это время засов на двери сарая треснул, и она распахнулась. Перед гаснущим взором Безымянного мелькнуло лезвие меча, и рядом с Воителем- с глухим стуком упал на землю труп его последнего противника.

Все было кончено.

— Как ты посмел? — набросилась на Капитана Ирейн, едва он вошел в ее комнату. — Как ты посмел?

Капитан легко перехватил ее руки и толкнул Ирейн к письменному столу:

— Успокойся, Ирейн. Все идет, как обычно.

— Три дня! — раздраженно воскликнула Ирейн. Ее глаза пылали. — Три дня ты отказываешь мне в свидании с моими детьми. Как ты можешь? Неужели у тебя совсем нет сердца?

Капитан остался верен своему слову, которое он дал во время их последнего разговора. Ирейн могла говорить только с охранником, который приносил ей еду и воду. Первый день она пережила довольно легко, только злилась. Надо же, Капитан вообразил, что она смирится! От нечего делать она вспоминала университетские науки — в частности, редко используемые заклинания. Некоторые из них можно было использовать для побега. Но у Капитана остались бы ее дети, к тому же он пригрозил убить их, как только Ирейн воспользуется магией. Теперь она уже не сомневалась, что Капитан сдержит свое слово.

Потом она задумалась о том, какая судьба ждет ее мальчиков в будущем, когда Капитан больше не будет нуждаться в ее услугах. Отпустит ли он их? Ей хотелось верить, что Капитан не станет убивать невинных детей, но все же надежды на такой исход было мало. Ирейн чувствовала, что он не собирается отпускать их из замка. Капитан, несомненно, знал, что ее сыновья наделены большим магическим даром и когда-нибудь научатся пользоваться им. Безусловно, это его пугало. Ирейн рассчитывала, что когда-нибудь Капитан хоть ненадолго, нo отпустит свою охрану и у нее появится возможность осуществить задуманное, но понимала, что пока мальчики разлучены с ней, совершить побег ей не удастся.

Однако проходили часы, и злость постепенно стихала, сменяясь неудержимым желанием увидеть детей. Оно полностью завладело ею, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Какие там науки и заклинания! Сердце бешено колотилось в груди Ирейн, на глаза то и дело навертывались слезы, а счастливые воспоминания, которыми она пыталась себя утешить, сменились ночными кошмарами. Представляя себе, как ее мальчики сидят одни в холодной и пыльной комнате, где некому их защитить, он чувствовала, что сходит с ума.

Ирейн понимала, что избавиться от этих мучений очень просто. Чтобы увидеть детей, ей всего лишь нужно позвать охранника и сказать, что она согласна сотрудничать с Капитаном. Но такое сотрудничество было несовместимо со всеми ее, убеждениями. Ирейн была уверена, что Капитан обманывает ее, и не сомневалась, что своим согласием помогать ему она поставит Балию в еще более опасное положение, чем то, в котором она уже находится.

По прошествии двух дней Ирейн уже не могла ни есть, ни спать, ни следить за собой — столь велико было ее желание увидеть своих детей. Шаркая ногами и опустив голову, она бродила по комнате, повторяла их имена и молилась, чтобы они целыми и невредимыми вернулись к ней. Все ее мысли были заняты сыновьями, ее душа истосковалась по ним.

На третий день Ирейн позвала Капитана, испугавшись, что сойдет с ума от горя и мальчики без нее погибнут. Посмотрев в зеркало, она увидела светлые дорожки от слез на своем грязном лице. Ее спутанные волосы были сальными, темные круги под глазами красноречиво свидетельствовали о крайней степени изнеможения. Ночная рубашка была порвана на плече — это Ирейн зацепилась за торчащий из стены гвоздь.