Артакс глубоко вздохнул, спустился на две ступени вниз и потянулся за мечом мертвого воина — безыскусным тяжеловесным оружием с широким клинком. Пот хозяина окрасил обернутую кожей рукоять. Когда Артакс выпрямился, один из корней коснулся его. Мужчина с криком отскочил, споткнулся о мертвеца и упал на пол спиной вперед. Теперь корень раскачивался прямо у его лица. Из стебля появились новые тонкие волосинки, за несколько ударов сердца они выросли на длину пальца. Они росли и тянулись к нему! А он смотрел на корень, словно мышь на кошку. Вот уже он коснулся его щеки. Второй побег проник ему в ухо.

— Скорее убирайся отсюда, ты, идиот чертов. Эта штука хочет использовать наш мозг в качестве удобрения!

Впервые Артакс был рад услышать голос своего мучителя. Оцепенение спало. Он встряхнулся, выпрямился и, сделав несколько шагов, споткнулся. Было невозможно идти, не наступая на трупы — настолько близко друг к другу лежали мертвые степняки. И повсюду над ними раскачивались корни.

— Держись поближе к полу. Смотри не подходи к корням слишком близко. Дерево знает, что ты здесь. Оно хочет забрать нас себе, как и всех остальных. Дерево зачаровано. Оно совершенно точно является пожирателем душ. Ты только посмотри на эти открытые рты. Все они выдохнули свои души к потолку, к корабельному дереву.

Артакс кивнул и пополз по трупам. Их тела были все еще плотными на ощупь. Никаких признаков разложения не было видно. Это противоестественно! Казалось, корни не преследуют его. На какой-то миг в его голову закралась идея ударить корни мечом.

— Не делай этого, дуралей! Ты знаешь, какой силой владеет это пьющее души дерево? Просто убирайся отсюда. Да побыстрее!

Артакс снова встал. Он попытался не наступать на ишкуцайя и одновременно не сводить взгляда с жутких корней. В центре большого зала для отправления культа между жаровнями и разными черепами животных виднелся особенно толстый отросток, обвитый полосками ткани и нитками бус. Похоже было, что ишкуцайя почитали дерево как бога!

— Какое тебе дело до религии этих немытых растлителей лошадей? Немедленно поднимайся на верхнюю палубу!

В приступе какого-то упрямства Артакс остановился. Конечно, Аарон прав, он должен убираться отсюда как можно скорее. Но если он однажды подчинится Аарону, то, возможно, сделает это снова. И в какой-то момент у него не останется сил возобладать над всеми остальными бессмертными, которые слились в один-единственный голос Аарона. Может быть, переход будет плавным, может быть, произойдет быстро, и велика вероятность того, что, в конце концов, от того, кем он был, не останется ничего. От Артакса, крестьянина из Бельбека. Он бросил взгляд на мертвых и корни дерева, питавшиеся, как утверждал Аарон, их мозгами. Дерево было паразитом. Аарон тоже был паразитом. Если он подчинится ему, то можно сразу лечь здесь и бросить свой мозг на съедение дереву — а при ближайшем рассмотрении этот выбор казался даже лучше. Но его путь иной. Еще в деревне о нем ходила дурная слава, будто он упрям как осел, и вот благодаря своему упрямству он, в конце концов, победит. Аарона, деревья и всех остальных, кто захочет сбить его с пути. На миг он вспомнил об отце и улыбнулся. Да, очень важно находить цели. Он вот нашел себе новую. Восторжествовать с помощью упрямства! Возможно, он подохнет на этом огромном корабле, но поражения своего не признает. Он будет сражаться до последнего вздоха.

И, ощутив новый прилив сил, он окинул взглядом мертвых и спросил себя, не подобрались ли ишкуцайя на шаг ближе к тайнам этого мира. Может быть, они обнаружили что-то — что угодно, — что должно было остаться в тайне, и поэтому их казнили? Но кто это сделал? И каким образом? Несмотря на то что живые корни внушали ему страх, у молодого человека возникло чувство, что работники облачного корабля пришли сюда со своими женами и детьми потому, что ожидали найти защиту у дерева. Может быть, то, что сделало с ними дерево, предотвратило нечто худшее, что могло произойти? Возможно ли такое? Ему деревья нравились. Они означали жизнь и рост, давали тень и пропитание. Ему было до глубины души противно представлять их себе в виде кровожадных чудовищ.

Устремив взгляд к потолку, он медленно шел дальше. Что-то хрустнуло под его ногой. Он поспешно убрал ногу и едва не потерял равновесие. Он наступил на деревянную лошадку. На маленькую игрушку. Она выпала из руки мальчика, которому, должно быть, принадлежала когда-то. У него были короткие волосы и круглое лицо. Малышу было пять, быть может, шесть лет. Светло-карие глаза смотрели в лицо мужчины, прижимавшего его к себе. Артаксу показалось, что мальчик у его ног до последнего верил в то, что отец сумеет защитить его.

— Сейчас не время для сентиментальных раздумий, простофиля! Ноги в руки и уноси нас отсюда. Живее, парень!

Артакс вздохнул. Он хорошо понимал, почему не нравится Аарону. Сентиментальные раздумья — вот то, что отличает человека от животного. Лебедь может казнить убийцу своей спутницы на месте, если застанет его там, но никогда не станет разыскивать его. Но Артакс был человеком и поклялся себе найти убийцу. Что это может быть за существо, вызвавшее эту стократную смерть, убившее женщин и детей? И ради чего устраивать такую бойню? Или все произошло по чистой прихоти?

Артакс осторожно пробирался к порталу, обходя трупы. Он не сводил взгляда с корней на потолке. Они покачивались. И это несмотря на то, что корабль был совершенно неподвижен. Можно было подумать даже, что они поднимают мертвых для танца, чтобы оказать им последние почести.

— Ты можешь уволить нас от своих безумных крестьянских рассуждений до тех пор, пока не разляжешься в гареме, предаваясь грезам? А теперь давай, воспользуйся своими ногами и унеси нас от этого высасывающего души дерева!

Чем больше Артакс размышлял над этим и прислушивался к себе, тем больше убеждался, что Аарон ошибается. Несмотря на это — здесь, внизу, он никому не сможет помочь. Погрузившись в размышления, он стал подниматься по спирали лестничной шахты и, наконец, вышел на верхнюю палубу неподалеку от корабельного дерева. Здесь пол был густо усеян трупами птиц и отдельных обезьян. Артакс поглядел на раскидистые ветви, но пелена облаков скрывала все, кроме некоторых нижних ветвей. Они тоже были украшены лентами и обрывками ткани, как и толстые корни в храме внизу. На каждой тряпке темными чернилами были написаны буквы и ограждающие знаки. На шестах в темной земле, где стояло дерево, красовались лошадиные черепа.

Слабый ветер зашуршал в ветвях.

Здесь, на палубе, Артаксу дышалось значительно легче. Он отодвинул ногой в сторону тело птицы и задумался, сможет ли Абир Аташ, верховный жрец его небесного дворца, найти объяснение тому, что произошло здесь. Или Львиноголовый. Но выдаст ли он тайну?

Внезапно Артакс замер. Он услышал звук, не подходящий к шелесту ветвей. Он отступил на шаг, чтобы за спиной у него оказался увенчанный куполом вход в лестничную шахту, затаил дыхание и прислушался. Может быть, остались выжившие? Или загадочный враг все еще на борту? Вот, опять. Негромкое перешептывание! И шаги, звучавшие так, как будто к нему приближается кто-то, пытающийся не издавать лишних звуков. Густая дымка искажала и приглушала все звуки. Артакс не был уверен, движутся ли шаги по направлению к нему или удаляются от него. Ему уже почти хотелось, чтобы угроза обрела очертания, чтобы перед ним возникло что-то из плоти и крови, что можно победить. Его рука крепче сжала рукоять меча. Благодаря нескольким тренировкам он знал свои возможности. Да, Аарон был не только сластолюбцем, он каждый день упражнялся в обращении с оружием, с мечами, луками и копьями. И у него получалось хорошо.