А вот мнение об этом деле исследователя испанского еврейства Ицхака Бера: «Ясно одно: убийство в ритуальных или магических целях — преступление, абсолютно несовместимое с установками еврея… Совершенно очевидно, что обвинение выросло из антисемитской литературы предыдущего века, а не из признаний арестованных… Нельзя даже допустить мысли о том, чтобы евреи стали использовать христианские культовые предметы или согласились на участие „конверсос“, которых не считали иудеями и которые не были даже обрезаны… Нет ни тени сомнения: обвинения в распятии ребенка и колдовстве были изобретениями антисемитской пропаганды».

Следует отметить, что подобная точка зрения была и продолжает быть канонической для большинства исследователей.

В частности, С. Г. Лозинский в своей «Истории инквизиции в Испании» пишет: «Широкое развитие инквизиции сделалось возможным в Испании лишь благодаря долгой и упорной церковной пропаганде. Энергичные преследования еретиков и неустанная деятельность католических проповедников превратили испанцев, всегда относившихся с большой веротерпимостью к иноверцам, в народ фанатический, самый неверотерпимый. Венцом всех клевет и инсинуаций по адресу евреев был инсценированный великим инквизитором Торквемадой процесс святого дитяти из Ла-Гуардии… Процесс этот вызвал в испанском обществе сильное негодование против евреев и марранов и сыграл, без сомнения, крупную роль в решении царственной четы раз и навсегда освободить страну от еретической заразы».

Джеймс Рестон в книге «Псы Господни: Колумб, инквизиция и поражение мавров» утверждает, что все это «было инсценировано испанской инквизицией как повод для изгнания евреев».

В 1490–1491 годах произошло еще одно важное событие, которое может быть трактовано как подготовка к изгнанию евреев из королевства Изабеллы и Фердинанда: Торквемада велел сжечь несколько иудейских Библий и еще более шести тысяч книг на аутодафе в Саламанке, на площади Святого Стефана, под предлогом того, что они были «заражены заблуждениями иудаизма или пропитаны колдовством, магией, волшебством и другими суевериями»

Хуан Антонио Льоренте, бывший секретарь инквизиции в Мадриде, по этому поводу сожалеет: «Сколько ценных произведений при этом погибло! Единственным их преступлением было то, что их не могли понять».

Далее этот автор, страдающий, как отмечают многие исследователи, «некоторыми преувеличениями», констатирует: «Пылкое усердие Торквемады не ограничивалось преследованием людей; он гнал и книги».

Примерно то же самое пишет в своей «Истории инквизиции» и Артюр Арну: «Торквемада понял, что недостаточно преследовать людей и что его работа будет более успешной, если он сумеет в корне убить всякую интеллектуальную деятельность. Поэтому книги сделались объектом его особого наблюдения».

По мнению этого историка, Церковь «никогда не признавала свободы мысли и не уважала плодов ее независимой работы. Это шло бы вразрез с самыми основными ее принципами, во имя которых она существует, ибо она является блюстительницей абсолютной истины. Разве человечеству недостаточно этой истины?»

Таким образом, Церковь взяла на себя функции цензоров, составляя список запрещенных книг, и была обязана следить за тем, чтобы помимо ее одобрения ничего не было напечатано. Костры разжигались не только для еретиков. Книги тоже гибли в торжественных аутодафе. По словам Хуана Антонио Льоренте, инквизиторы «постоянно находили средства для цензуры книг». При этом они «не только не сообразовывались ни с папской буллой, ни с королевскими указами, они даже пренебрегали обращением к епархиальному епископу. Совет инквизиции решал все самолично, следуя оценкам богословов, называемых квалификаторами, которые, в общем, были люди предубежденные».

Но придумал все это не Торквемада. Сожжение еретических книг и задолго до него происходило публично с целью продемонстрировать отрицательное отношение Церкви к сжигаемой литературе.

Из всего этого Артюр Арну делает следующий вывод: «Торквемада вовсе не сам изобрел преследование книг, так же как не он изобрел все остальные преследования. Он только углубил и усилил его — вот и все».

При этом, осуждая деятельность Торквемады, тот же Артюр Арну заявляет: «В 1490 году в Саламанке были сожжены Библии как зараженные иудейским духом. Вскоре после этого еще шесть тысяч томов погибло в огне. Та же участь постигла всю библиотеку дона Энрике Арагонского, принца королевской крови».

М. В. Барро в своем очерке о Торквемаде также утверждает, что великий инквизитор «уничтожил всю библиотеку королевского принца Генриха Арагонского».

Примерно то же самое пишет и Леонар Галлуа в своей книге «Краткая история инквизиции в Испании», изданной в 1823 году: «Наглость Торквемады пошла так далеко, что он обрек на уничтожение всю библиотеку дона Энрике Арагонского, принца королевской крови, охватив таким образом своим вандальским преследованием литературу, науки и искусство».

До чего же все-таки доходит ненависть к Торквемаде! До чего же доводят некоторых его критиков устоявшиеся за много веков стереотипы! Ему приписывают всё — даже то, к чему он не имел ни малейшего отношения…

Поясним: дон Энрике (а не Генрих — он же все-таки был испанцем) Арагонский был выдающимся поэтом и ученым. Он много занимался астрологией и алхимией и в конце жизни, удаленный от двора, жил в своем имении. После его смерти его богатая библиотека была сожжена по приказу короля. Все это так… Но произошло это в 1434 году, когда Торквемаде было всего 14 лет!

Даже признанный критик испанской инквизиции Хуан Антонио Льоренте признает, что совсем другой человек, «другой доминиканец по имени Лопе де Барриентос, духовник кастильского короля Хуана II, подверг уничтожению библиотеку дона Энрике Арагонского, маркиза де Вильены, принца королевской крови, невзирая на высокое положение этого вельможи, который был родственником короля».

Как бы то ни было, еретические книги сжигались и при Торквемаде. В связи с этим Артюр Арну констатирует: «Это было просто концом нравственности и интеллекта. Земля превращалась в огромный монастырь, предающийся одуряющим обрядам ложного и извращенного благочестия».

Принято считать, что усердие в уничтожении «зараженных заблуждениями иудаизма» книг при Торквемаде дошло до последних границ если не вандализма, то грубости и жестокости. Если на заре инквизиции роль цензоров исполняли епископы, то Торквемада предельно упростил эту процедуру, и при нем книги жгли, не подвергая их серьезному рассмотрению.

А завершилась вся эта подготовка тем, что в самом конце марта 1492 года в прекрасном гранадском дворце Альгамбра Изабеллой и Фердинандом был подписан печально знаменитый декрет об изгнании евреев с территории их королевства, получивший название по месту подписания — «El Decreto de la Alhambra» или «Edicto de Granada».

Текст этого документа выглядит так:

«От короля Фердинанда и королевы Изабеллы, милостью Божьей, короля и королевы Кастилии, Леона, Арагона и других владений Короны — принцу Хуану, герцогам, маркизам, графам, святым орденам, настоятелям монастырей, командорам, сеньорам замков, рыцарям и всем евреям, мужчинам и женщинам всех возрастов, а также всем прочим, кого это письмо может касаться, — пусть здоровье и милость пребудут с вами.