Мистер Тодхантер, тронутый таким дружелюбием, положил на стол свою бесформенную шляпу и послушно заполнил бланк. В качестве повода, по которому он собирался побеспокоить старшего инспектора Морсби, он указал «важные сведения касательно смерти мисс Джин Норвуд».

Затем рослый полицейский предложил мистеру Тодхантеру присесть и удалился.

Минут десять спустя он известил мистера Тодхантера, что старший инспектор Морсби вскорости его примет.

Получасом позже в ответ на запрос мистера Тодхантера полицейский поведал, что старший инспектор Морсби – очень занятой человек.

Лишь через двадцать минут после этого мистера Тодхантера допустили пред ясные очи старшего инспектора Морсби.

Из-за простого стола поднялся ему навстречу дородный человек с обвислыми моржовыми усами. Он с подчеркнутой сердечностью поздоровался с мистером Тодхантером за руку, предложил стул и осведомился, чем может помочь.

– Это вы расследуете… мм… дело Норвуд? – осторожно начал мистер Тодхантер. Не хватало еще, чтобы после такого долгого ожидания он попал не к тому, кто нужен.

– Я, сэр, – учтиво подтвердил старший инспектор.

Мистер Тодхантер потер макушку. Пафоса он не терпел, но трудновато изложить новость такой жизненной важности, не впав в некоторый драматизм.

– Я, знаете ли… в последнее время я находился за пределами Англии. Лишь несколько недель назад… по сути дела, в Японии… я узнал об аресте мистера Палмера. Это известие потрясло меня, – заплетающимся языком проговорил мистер Тодхантер.

– Да, сэр? – с бесконечным терпением поощрил его старший инспектор. – Отчего же известие об аресте мистера Палмера потрясло вас?

– Ну как же… оттого что… видите ли… – замямлил мистер Тодхантер безо всякого драматизма, – оттого что это я застрелил мисс Норвуд.

Старший инспектор уставился на мистера Тодхантера, а тот – на старшего инспектора. К вящему удивлению мистера Тодхантера, Морсби не бросился доставать наручники и защелкивать их на его костлявых запястьях, которые он уже готов был протянуть. Вместо этого инспектор произнес:

– Так-так. Значит, это вы застрелили мисс Норвуд, сэр? Ай-ай-ай! – Он покачал головой, словно говоря, что мальчишество есть мальчишество, но взрослым полагается вести себя соответственно.

– Э-э… да, – озадаченно подтвердил мистер Тодхантер.

Похоже, старший инспектор нимало не удивился. Он даже не взволновался нимало, хотя дело против Винсента Палмера разваливалось у него на глазах. Он лишь покачивал головой укоризненным образом да подкручивал кончик уса.

– Я хочу сделать признание, – решительно сказал мистер Тодхантер.

– Да, сэр, а как же, – ласково отозвался старший инспектор. – То есть вы совершенно уверены, что хотите этого?

– Разумеется, я уверен, – удивился мистер Тодхантер.

– Вы хорошо все обдумали? – настаивал старший инспектор.

– Я думал об этом всю дорогу из Токио в Лондон, – огрызнулся мистер Тодхантер.

– Видите ли, взять на себя убийство – дело очень серьезное, – добродушнейше указал старший инспектор.

– Конечно, серьезное! Такое же серьезное, как убить. Такое же серьезное, как арестовать невиновного.

– Ну хорошо. – С выражением смирения на лице, весьма удивившим мистера Тодхантера, старший инспектор придвинул к себе блокнот и взял карандаш на изготовку. – Я вас слушаю.

– А разве не следует оформить мое заявление официально, чтобы я мог его подписать? – осведомился мистер Тодхантер, вспомнив, чему учат учебники по криминалистике.

– Сначала просто все расскажите. Если понадобится, протокол составим потом, – словно ребенку, пояснил ему старший инспектор.

Запинаясь, мистер Тодхантер начал свое повествование. Надо признать, рассказывал он плохо, но только отчасти потому, что ему мучительно было говорить на эту тему. Мешало еще то, что необходимо было исключать из числа действующих лиц Фарроуэя с его семейством.

– Так, – произнес старший инспектор, когда мистер Тодхантер кое-как подвел свой рассказ к не слишком убедительному финалу. Насколько тот мог судить, старший инспектор не сделал в блокноте ни единой пометки. – Так. Но почему вы решились застрелить мисс Норвуд? Вот что мне непонятно.

– Ревность, – горестно пояснил мистер Тодхантер, сам понимая, как неубедительно это звучит. – Выше моих сил было… э-э… делить ее с кем-то еще.

– Еще бы. Но разве возникал вопрос о… дележке? Если я правильно вас понял, сэр, вы встречались с мисс Норвуд всего раз или два. Хотите ли вы сказать, что во время одной из этих встреч вам было оказано… хм… особое расположение? – деликатно осведомился старший инспектор.

– Мм… нет… То есть не вполне, но…

– Но вы на это надеялись?

– Именно, – благодарно согласился мистер Тодхантер, – именно что надеялся.

Если старший инспектор и счел, что пылкого любовника мистер Тодхантер напоминает меньше всего на свете, свое мнение он оставил при себе.

– Следовательно, вопрос о дележке, по сути дела, не возникал, поскольку своей доли у вас, так сказать, никогда не было?

– П-пожалуй.

– И вы говорите, что убили ее прежде, чем смогли добиться своей доли? По существу, убили ее, продолжая питать надежду?

– Ну, если вы так ставите вопрос… – с сомнением отозвался мистер Тодхантер.

– Я никак не ставлю вопрос, сэр. Я просто повторяю ваши слова.

– Мы поссорились, – с жалким видом сказал мистер Тодхантер. – Такая была… мм… любовная ссора.

– А, вот оно что! Бурная?

– Весьма.

– Кричали друг на друга и все такое?

– Конечно.

– И в котором часу это было, сэр?

– Думаю, – неуверенно произнес мистер Тодхантер, – думаю, без четверти девять.

– И в разгар ссоры вы застрелили ее?

– Да.

– И она не пыталась побежать к дому, спрятаться и прочее в том же духе?

– Нет, – удивился мистер Тодхантер, – не пыталась.

– Ну, вы бы заметили, если б пыталась, верно?

– Безусловно!

– Тогда чем вы объясните тот факт, что она разговаривала с горничной в доме в девять часов, сэр? По вашей версии, к этому времени она уже умерла.

– Это не версия, – рассердился мистер Тодхантер. – Я говорю вам правду. Могу ошибиться примерно на четверть часа, но это не важно. Из того, что я говорю, вы не можете не понимать, что в главном я прав. К примеру, я могу точно описать, как все выглядело, когда я оттуда ушел. Мисс Норвуд лежала… – И мистер Тодхантер описал мизансцену как мог подробно. – На столе стояло два бокала, – торжествуя, добавил он. – Я вытер отпечатки только с одного из них.