Тем временем бедный Алоизий, который изнывал в своей железной скорлупе, почувствовал, что еще немного, и он, потеряв от жары сознание, грохнется под копыта коня. В отличие от рыцаря и Теофраста, приор редко ездил верхом. Он предпочитал возок или пешие прогулки.

Ему помог случай. Алоизий уже хотел сдаться на милость своих братьев-розенкрейцеров, как ни в чем не бывало, без намека на малейшую усталость, возглавлявших отряд, и попросить дать приказ устроить привал, но тут дозорные, пробирающиеся скрадком через лес по обе стороны тропы, наткнулись на небольшое стадо диких свиней. Такой случай воины не захотели упускать и сделали несколько выстрелов из мощных бесшумных арбалетов. И спустя полчаса на просторной поляне у полноводного ручья уже горел костер, а над ним на вертелах запекались два молоденьких подсвинка.

Выставив дозоры, Ротгер присоединился к Теофрасту и приору, который поторопился немного освободить себя от лишних железок и снять шлем, чтобы в ожидании обеда выпить походную чашу доброго монастырского вина, охлажденного в проточной воде.

– Где эта проклятая дорога, ваше преподобие!? – со злостью спросил рыцарь, жадно осушив чашу до дна. – Мы уже полдня плетемся, а ее все нет и нет. По дороге будет значительно легче передвигаться, чем по чащобам.

– Дорога? Что за дорога? – заинтересовался Теофраст.

– О ней рассказали наши осведомители из местного населения, – объяснил Алоизий. – Ее проложили неизвестно когда и неизвестно кто, притом в самой что ни есть глуши, вымостив речной галькой.

– И вы скрыли от меня такую важную информацию! – вскричал алхимик. – Ах, ваше преподобие, как вы не правы!

– Я не скрывал, – растерянно ответил приор. – Просто не знал, что эта дорога может представлять для нас какой-то интерес.

– Верно, – легко согласился Теофраст. – И не могли знать. Дорога, вымощенная галькой… Интригующее сообщение.

– Чем оно вас так заинтересовало? – спросил Ротгер.

– А хотя бы следующим: с какой стати дорогу проложили в этой глухомани? Притом не просто дорогу, а целый тракт, если судить по тому, что она вымощена камнем. Здесь нет ни больших городов, ни рыцарских замков, – по крайней мере, поблизости – ни даже богатой мызы. По меньшей мере, странно.

Кстати, куда она ведет?

– Не знаю, – несколько растерянно ответил Алоизий. – Не догадался поинтересоваться.

– Впрочем, я почему-то уверен, что и местному населению это неизвестно…

Теофраст, видимо, хотел развить эту тему дальше, но тут его внимание привлекла прозрачная хрустальная сфера размером с голову ребенка, которую он возил с собой в седле в специальном футляре, представляющем собой куб с деревянными ребрами. Благодаря ребристой конструкции дорожного футляра сфера хорошо просматривалась со всех сторон.

До этого хрустальный шар лишь отражал окружающий мир, но теперь он вдруг потемнел, стал непрозрачным, а внутри него начали зажигаться светлячки. Теофраст посмотрел на сферу сверху и сказал, обращаясь к рыцарю:

– Брат Ротгер, у нас «гости».

– Сколько их и где они?

Мгновенно подобравшийся как перед прыжком рыцарь сразу понял, о каких гостях идет речь.

– Не более десяти человек, немного выше по течению ручья, – ответил алхимик.

– Понятно. Гуго! – позвал о своего помощника.

Тот мигом подбежал к господам и стал навытяжку. Ротгер быстро поставил ему задачу, и вассал рыцаря, прихватив с собой два десятка кнехтов, исчез в зарослях. Остальные воины, ощетинившись оружием, заняли круговую оборону.

Потянулось длительное ожидание. На угольях по-прежнему томились свиные тушки, скворчал стекающий в костер жир, и невыносимо аппетитные запахи жаркого вызывали у изголодавших людей желудочные спазмы. Но всем было не до обеда. Где-то неподалеку таилась смертельная опасность, и возможно кому-то уже не придется вкусить ни горячего мяса, ни кислого дешевого вина, которое кнехты везли в бурдюке, притороченном к седлу одной из лошадей.

Неожиданно раздался разбойничий свист, затем загалдели сороки и послышались звуки рукопашной схватки – бряцанье мечей, предсмертные крики и боевой клич кнехтов.

– На помощь! – зычно скомандовал рыцарь, указывая мечом в сторону зарослей.

Мгновение, и кнехты вместе со своим сеньором исчезли в лесной чаще. На поляне остались лишь приор Алоизий и алхимик.

– Возьмите на всякий случай арбалет, ваше преподобие, – сказал Теофраст. – Он уже готов к стрельбе.

Алхимик с напряженным вниманием всматривался в хрустальную сферу, внутри которой роились, как пчелы, золотые искорки. От его взгляда не укрылось, что, кроме дерущихся кнехтов и чужаков, в лесу был еще кто-то. Один из светлячков неуверенно вибрировал на месте в стороне, противоположной той, где развернулось сражение. Но вот он мигнул несколько раз более ярко и начал смещаться к поверхности сферы, пока и не исчез где-то за ее пределами. Это означало, что неизвестный поторопился покинуть окрестности поляны. Теофраст сразу догадался, почему он так поступил. Этот человек вполне обоснованно предполагал, что после сражения победители начнут отлавливать разбежавшихся по лесу побежденных. А ему явно не хотелось попасть под горячую руку воинов Ротгера, не отличающихся кротким ангельским характером и добротой к ближнему.

– Мерзавцы! – гремел свои могучим басом свирепый Ротгер, возвратившись на поляну. – Разбежались, как крысы. Гуго, поймали кого-нибудь?

– Да, господин, – ответил дворянчик.

Он вытолкнул в круг худо одетого мужика с диковатым взглядом из-под мохнатых седых бровей.

– Вот он, полюбуйтесь. По-моему, это их главарь.

– Ты, образина!

Рыцарь сильно пнул пленника своим подкованным башмаком.

– Кто вы такие, отвечай! – рявкнул он у пленника над ухом.

Мужик застонал и, теряя сознание, неловко завалился набок.

– Что с ним? – спросил рыцарь у Гуго.

– Он ранен. Потому и в плен попал. Остальные дрались как сумасшедшие, пока мы их не успокоили навсегда. Понятное дело, за исключением тех немногих, кому удалось улизнуть.

– Приведите его в чувство, – приказал Ротгер. – Дайте ему вина. Быстрее! Мы еще не обедали. – Он вдруг сменил гнев на милость и довольно хохотнул. – Ничего, зато какой аппетит нагуляли…

Мужик очнулся, а когда его напоили вином, он злобно оскалился и начал петь какую-то дикую варварскую песню, раскачиваясь, как медведь, со стороны в сторону.

– На каком языке он поет? – озадаченно спросил рыцарь. – Кто-нибудь его понимает?

Кнехты переглядывались и молча пожимали плечами, а приор осторожно ответил:

– Какой-то неизвестный язык… Ни польский, ни литовский, ни русский.

– Гуго, поспрашивай его, – распорядился Ротгер.

– Слушаюсь! – обрадовался дворянчик. – А потом что?