— Я не нуждаюсь в особенном отношении. Если я женщина, это еще не…

— Хватит, я сказал! — оборвал ее Нико. — Быстро домой, и без разговоров!

Молодая женщина покорно вышла, но счастье переполняло ее: она могла несколько часов поспать!

— Что еще?

— Гамби работает как сумасшедший, — ответил Кривен.

— У нас есть предполагаемая ДНК убийцы и его матери, это уже кое-что, — вмешался Рост. — Мы можем сравнить эти данные с ДНК нашего подозреваемого. Что же касается тридцати ударов плеткой, то это наверняка напоминание о тридцатой годовщине смерти Мари Бриар.

— Мне кажется, портрет убийцы теперь достаточно ясен, — проговорила Доминик Крейс. — Сейчас от него можно ждать чего угодно: он перестал владеть собой, он теряет ощущение реальности. Графологический анализ Марка Вальберга это доказывает. Исследование последнего послания со всей очевидностью выявляет изменения, характерные для женского почерка. Он перестает понимать, где он и кто. От этого он становится еще опаснее, но вместе с тем вероятность ошибок повышается, он оказывается уязвим. Я должна позвонить психологу последнего интерната, где был Арно Бриар, она еще работает.

— Со стороны Изабель Сольер по-прежнему ничего, — оборвал ее майор Терон. — Ничего заслуживающего нашего внимания нет ни в ее частной, ни в профессиональной жизни.

— Я бы не прекращал поисков, — ответил Нико. — Все четыре жертвы объединяет, кроме их физической схожести и определенного социального достатка, беременность. Но как убийца мог добраться до этой информации? Вот это-то я и хочу знать!

— Я постараюсь тебе это сказать, — начал строить предположения Кривен.

— Сможешь, и отлично! За работу! Не с чего почивать на лаврах!

— Ты хочешь, чтобы кто-нибудь пошел с тобой? — спросил Жан-Мари Рост.

— Не думаю. Если он приложил столько стараний, чтобы скрыть свое прошлое, то вряд ли начнет говорить в присутствии многих. Сейчас, пока еще это не стало известно, нужно установить человеческий контакт. Я только предупрежу Коэна, а вас буду держать в курсе дела, как только что-то выяснится.

Дверь Уголовной полиции закрылась за Нико, и тут же на него навалился холод. Пальто он забыл где-то на этаже, и костюм никак не мог защитить его от начинавшегося дождя. Нико поднял лицо к небу: облака сбивались в грозовые тучи. Грозы он не боялся: северянин по рождению, он помнил, что в детстве часто шел дождь, снег, дул ледяной ветер. Он направился на улицу Арле, к Дворцу правосудия, который был всего в нескольких шагах от набережной Орфевр. Холод подействовал на него благоприятно. Он очень скоро оказался в коридорах дворца перед дверьми, охраняемыми неусыпными секретарями. Значок дивизионного комиссара служил ему прекрасным пропуском — препоны оказались позади, путь был свободен.

Беккер машинально снял телефонную трубку. Голос секретарши произнес:

— Вас хочет видеть господин дивизионный комиссар Сирски. Он может войти?

— Да. И принесите нам кофе, пожалуйста, — ответил он, но голос его то и дело срывался.

Все происходило так, как он себе представлял.

Нико вошел. Перед ним сидел совершенно другой человек: мужчина забился в кресло, взгляд блуждает где-то в прошлом, на лице растерянность… Куда делись обычное высокомерие, властность, привычная для его положения? На лице судебного следователя Беккера была разлита бесконечная грусть, возможно из-за угрызений совести. Нико сглотнул, живот свело от страха. А если это правда? Если перед ним действительно серийный убийца? Однако Александр Беккер вовсе не был похож на светловолосого малыша с голубыми глазами, каким когда-то был Арно Бриар. Русые волосы и карие глаза — этот человек был не похож на мальчика, чью фотографию Нико держал в кармане. Однако что-то общее все же было — приблизительно то же лицо, но постаревшее на тридцать лет.

— Рано или поздно… Но я знал, что вы придете, — произнес судья, и в его голосе звучала плохо сдерживаемая тоска.

— Как я должен это понимать? — спросил Сирски.

Судья натянуто улыбнулся.

— Все зависит от того, когда именно я вас ждал, — ответил он, пытаясь еще сохранить авторитет собственного положения.

Плечи Беккера опустились. Слезы навернулись на глаза, но Беккер попытался сдержать их.

— Я не очень хорошо вас понимаю, помогите мне, — предложил комиссар.

— Эта статья… Когда вы прочли ее, мне показалось, я теряю сознание. Но я ничего не мог сказать, я не мог поверить в происшедшее. Я положил столько сил, чтобы уйти от своего прошлого, полностью стереть его из памяти, что оно даже перестало быть моим. Как же я заблуждался! Как можно забыть, откуда ты? Прошлое ожило передо мной. Да, я страдал, но я смог от него избавиться. И вот сегодня рушится вся моя жизнь.

— Значит, вы действительно Арно Бриар?

— Зачем отрицать очевидное? Вы незамедлительно найдете этому доказательства.

— Ваша мать пыталась вас убить… — Нико еле смог сформулировать свою мысль, настолько он был ошеломлен.

— Да. Я и сейчас еще вижу, как она бежит за мной по квартире и на лице ее написано безумие. Алкоголь, наркотики… Проституция… Все это я понял позже. Она была на дне пропасти, и я ничем не мог ей помочь.

— Но вам было всего семь лет…

— Думаете, такое объяснение может помочь? Я любил свою мать. И она любила меня до того момента, как все это началось. Я стал ей обузой, тем более что семья отказалась от нее.

— Мне жаль… Вы, наверное, очень страдали…

— Да. И вырос я один. Но если бы не все это, я бы, наверное, не стал тем, кем стал… Страдания придали мне силы.

— Ну а сегодня?..

— Сегодня у меня двое детей. Вы уже это знаете?

— Нет еще.

— Я живу в браке. Построил семью, которую люблю. Стараюсь дать своим то, чего не получил сам. Это мое самое большое достижение. Я так боялся, что не смогу вести нормальную жизнь, что не способен на обычные человеческие отношения. Я бился за это. Случается, я вижу кошмары и снова оказываюсь там, где был тридцать лет назад. Я вижу, как нож входит в ее тело, вижу ее удивленное лицо, потом она медленно оседает на пол… А я плачу. Но я сумел изжить это.

— Так ли?

— Если ваш вопрос надо понимать как «убил ли я этих женщин?», то — нет. Я их не убивал. Разве я мог бы это сделать?

— Вы уже один раз это сделали.

— Удар ниже пояса. Я не убийца. Вы не можете судить меня на основании этой старой истории.

— На теле последней жертвы была найдена статья из…

— Это ловушка. Убийца хочет сбить нас со следа, он играет с нами. И как же с вашим зятем? Ведь я поверил вам…

— Мы приступили к анализу вашей ДНК. Нам предстоит сделать сравнительный анализ. Следствие уже идет. Я должен вам задать несколько вопросов.