Клео влетела в вагон, села и похлопала по сиденью.

– Клео, что ты делала?

– В каком смысле? Я же объяснила тебе. Этот осел думал, что сумеет удержаться у меня на хвосте в моем родном городе!

– Значит, он просто случайно шел по улице в одно время с тобой? Что-то не верится.

– На то и существует Пятая авеню. Гедеон сжал ее руку. Это было первое серьезное предупреждение.

– Что ты там делала? Где Мики?

– Эй, полегче. Ну, сделали кое-какие дела, потом немного прогулялись. Это свободная страна. По дороге к тебе я полюбовалась на витрины, а он отправился домой немного соснуть. Мики у нас отнюдь не жаворонок, а ты разбудил его на рассвете.

– Ты сказала, что оторвалась от него. Он был один? А где тот, второй?

Гедеон явно решил испортить ей настроение.

– Какого черта? Откуда я знаю? Они что, сиамские близнецы?

– Сколько времени прошло после того, как вы с Мики расстались?

– О господи, всего несколько минут. Подумаешь, какая… – И тут она осеклась. – Ты думаешь, что второй отправился за Мики? Чушь собачья! Мики не имеет к этому никакого отношения.

«Нет, теперь имеет», – поняла Клео. Она сделала его участником игры. Рука Гедеона неожиданно задрожала.

– О'кей, может быть, они уже следуют за ним. Раз так, вылезем на следующей остановке. Я позвоню ему по мобильнику и предупрежу. Мики избавится от хвоста так же легко, как и я. Он на этом собаку съел.

Но когда Клео вышла на остановке «34-я улица» и подошла к автомату, ее руки были холодными, как лед. А пальцы, которыми она набирала цифры, дрожали.

– Ты меня напугал, – проворчала она. – Мики себе живот надорвет… Отвечай же, черт! Отвечай!

После двух гудков прозвучал веселый голос Мики, записанный на магнитофон.

– Я занят, дорогуша. Оставь сообщение, и Мики непременно перезвонит тебе. – И он звучно чмокнул микрофон.

– Он отключил мобильник. – Клео несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. – Он дома, решил вздремнуть и отключил мобильный телефон, только и всего.

– Позвони ему по обычному телефону.

– Не хочется будить парня, – сказала Клео, но послушно набрала номер. – Мики ненавидит, когда ему мешают спать.

Раздалось четыре гудка. Клео приготовилась вновь услышать автоответчик, но тут Мики снял трубку. Едва Клео услышала его голос, как поняла, что стряслась беда.

– Мики!

– Не возвращайся сюда, Клео! – Затем послышался крик, треск, и Клео снова услышала свое имя. – Беги!

– Мики! – Снова послышался треск и короткий сдавленный крик. Ладонь Клео, державшая трубку, тут же взмокла. – Мики! Мики! – продолжала звать она, хотя телефон давно умолк.

– Прекрати. Прекрати! – Гедеон вырвал трубку из ее пальцев.

– Они бьют его. Мы должны вернуться и помочь ему!

– Звони в полицию. Звони немедленно. Назови его имя и адрес. Мы находимся слишком далеко, чтобы успеть к нему на помощь.

– В полицию…

– Не называй своего имени, – добавил он, когда Клео стала набирать 911. – Только его. И попроси поторопиться.

– Полиция? Мне нужна помощь, – сказала она, не обращая внимания на спокойный голос оператора. – Мики… Майкл Хикс, четыреста сорок пять, Западная 53-я, квартира триста два. На углу Девятой авеню. Поторопитесь, пожалуйста! Они убивают его. Они убивают его!..

Гедеон нажал на рычаг.

– Держи себя в руках. Держи себя в руках, слышишь? Мы едем. На какой поезд нужно сесть? Как быстрее добраться до Мики?

Никак, думала Клео, в мозгу которой продолжали звучать крики боли и страха. Она пробежала несколько кварталов, отделявших станцию метро от дома Мики, но знала, что не успеет. Увидев у подъезда две патрульные машины, она вздохнула с облегчением.

– Приехали! – выдавила она. – Нью-йоркская полиция – лучшая в мире.

Люди в форме устанавливали ограждение; вокруг уже собралась небольшая толпа зевак.

– Ничего не говори, – предупредил Гедеон, прижавшись губами к ее виску. – Я сам спрошу, в чем дело.

– Должно быть, там «Скорая». Мики нужно отправить в больницу. Наверное, они мучили его.

– Помалкивай. Я все узнаю. – Гедеон обнял ее и повел к ограждению. – Что здесь происходит? – спросил он у посыльного, который сидел на мотоцикле и жевал резинку.

– Убили одного чувака.

– Нет! – Клео стала медленно качать головой из стороны в сторону. – Нет!..

– Кому знать, как не мне? Я как раз ехал доставлять посылку, когда оттуда выходили копы. Сказали, чтобы я никуда не уезжал. Мол, им нужно меня допросить, потому что на третьем этаже произошло убийство. Понаехали еще ребята из Нью-йоркской городской. Один из них сказал мне, что лицо и голова этого черного парня превратились в кашу.

– Нет… Нет… Нет!.. – все громче твердила Клео, пока Гедеон тащил ее прочь.

– Держись, Клео. Нам нужно уйти. Продержись еще немного.

– Он не умер. Это ложь… Сегодня вечером мы идем на его спектакль. Он принесет нам контрамарки. А потом мы налакаемся шампанского до поросячьего визга. Он не умер. Мы просто… это было всего час назад. Я никуда не пойду! Я должна вернуться.

Гедеону нужно было увести ее в какое-нибудь тихое и уединенное место, но разве в этом дурацком городе можно найти укромный уголок?

– Клео, послушай меня. Просто послушай. Мы не можем оставаться здесь. Здесь небезопасно.

Клео негромко застонала, и у нее подкосились колени.

– Тебе нужно сесть.

Салливан обвел глазами улицу и увидел бар. Ладно, сойдет. Он втолкнул Клео внутрь, продолжая держать ее за талию. У стойки сидели со своей выпивкой три посетителя. Никто из них не поднял головы, когда Гедеон усадил Клео за столик, стоявший в самом темном углу.

– Два виски, – заказал он. – Двойных. – Потом достал несколько купюр и бросил их на стойку.

Взяв стаканы, Гедеон вернулся к столику, сел рядом со съежившейся Клео, решительно взял ее за подбородок и насильно влил в рот половину порции.

Она поперхнулась, закашлялась, потом уронила голову на стол и разрыдалась, как ребенок.

– Это я виновата… виновата во всем…

– А теперь рассказывай, что случилось. – Гедеон снова поднял ее голову и поднес к губам стакан. – Выпей еще и расскажи, что ты сделала.

– Я убила его. О господи, о господи, Мики мертв!

– Это я знаю. – Гедеон взял свой нетронутый стакан и сунул ей. Пьяное беспамятство лучше, чем истерика. – Клео, что сделали вы с Мики?

– Я попросила его… Он бы сделал для меня все. Я любила его, Гедеон. Я любила его.