Так что до встречи. А сейчас вы отправитель в бараки под номером один и два. Там по сто мест. Нале-во! — выкрикнул он. — За старшиной шагом марш.

Буквально за несколько человек до Алисы первый барак, представлявший собой длинное здание, сложенное из бревен, наполнился и колонну на некоторое время остановили. Откуда-то сбоку вышла уже знакомая сержант Вольта.

— Идите за мной, — устало сказала она.

Второй барак был совсем рядом. От первого его отделял неширокий проход. Внутри оказалось темно. Узкий коридор освещался неверным светом, сочившимся из щелей в многочисленных дверях.

— Давай по одному в каждую дверь по порядку, — скомандовала Вольта. — Войдя закрываем за собой дверь и располагаемся. Так, сначала сюда, по правой стороне. Там двадцать пять камер. Первый пошел. Второй, третий.

Идущие перед Алисой люди скрылись в своих камерах. Вот оно — ее прибежище на ближайшие пятнадцать дней. Закрыв за собой дверь, Алиса огляделась и тяжело вздохнула. Комнатой, или даже камерой это помещение назвать сложно. Это даже не карцер. Это стенной шкаф. Не удивительно будет, если у половины новичков разыграется клаустрофобия. И у нее в том числе. Дощатые стены, кроме одной — внешней. Она бревенчатая. Дощатый пол и потолок. Убранство — узкая койка вдоль левой стены, скатка с матрасом, да еще угловая полка, видимо вместо стола. Такой же ширины как койка проход вдоль правой стены. От одной стены до другой можно спокойно достать руками. Проход начинается точнехонько от двери и упирается в оконце, затянутое противомоскитной сеткой. Опять под потолком. Только на этот раз в него даже неба не видно. Да и не окно это, а просто дыра высотой в одно бревно, и шириной сантиметров в сорок. Вспыхнувшая надпись подсказала, что ширина окна тридцать восемь с половиной сантиметров. И света от этого окна едва хватает, чтобы разогнать мрак. Длина комнатенки равна длине койки. Даже зарядку тут сделать будет проблематично. А что еще тут можно делать? Разве что поработать над интерфейсом.

От раздумий отвлек щелчок замка в двери за спиной.

Встряхнувшись, Алиса раскатала матрас, внутри которого отыскалась подушка, постельное белье и покрывало. Разувшись, села на койку и подтянула под себя ноги. Хотелось есть. Обед они пропустили. Остается только надеяться, что ужин им принесут. Хотелось по малой нужде в конце концов. Свесившись с койки, Алиса заглянула под нее и, разглядев детский пластиковый горшок с крышкой, расхохоталась. Под койкой еще что-то было. В темноте не понятно. Спустившись на пол, Алиса опять заглянула под койку и увидела в дальнем углу пустой деревянный ящик. Поставив его под угловую полку, Алиса вновь забралась на постель.

* * *

Вячеслав Игоревич Смаленский вышел из медпункта на крыльцо и закурил. Взгляд уперся в бараки, где две недели назад заперли почти две сотни новичков. Завтра карантин истекает и у него будет особенно много работы. Надо каждого осмотреть, опросить и завести карточки. Может присмотреть себе среди новеньких секретаршу? Хорошо если у нее при этом будет медицинское образование, но главное чтобы она любила бюрократию.

Сложнее всего будет распознать вывертов. Для этого стоит позвать Жеку. Он в этом деле поднаторел. Впрочем, понимая, что к чему, он наверняка сам придет. Жаль, что выверты не отличаются буйным нравом. В таком случае их бы уже давно выявили. Но нет, эти мрази тихие. Какое же удовольствие всадить этому существу пулю в лоб.

День был дождливым, а к вечеру подул неприятный ветер. Док ежился от холода. Редкие капли, срываясь с маскировочной сетки, норовили попасть прямо за шиворот рубахи.

Эти сущности, занимая место человека, знают все, что он знал. Ведут себя точно так же. И только что-то во взгляде выдает их. Правда умению это видеть не так-то просто научиться. И лучший в этом Жека. Он же внимательно следит за всеми ними, ведь все они в группе риска. Любой из них может быть зараженным. Кто-то обернется в первые дни пребывания здесь, а кто-то может продержаться несколько лет. И сам при этом не будет подозревать, что уже перестает быть человеком. Никто не сможет предугадать, когда это проявится. День, год. Чаще больше.

По сути карантин это фикция. Он помогает выявить тех, кого Жека пропустил. То есть тех, кто уже обернулся. В остальном же это совершенно бесполезное занятие. Безделье сдерживает проявление подселенца. А вот если бы всех новичков в первое же утро отправляли на пробежку, да еще с полным обмундированием, а потом в тренировочные классы, то проявившихся вывертов, чьи симптомы были неявными, смог бы разглядеть любой уже на третий день, если не раньше. Да и просто зараженных это стимулирует. Развитие проходит быстрее. А значит останется меньше времени, чтобы подружиться, или полюбить…

Док нередко высказывался по этому поводу на совете. Говорил с командиром, и даже с координатором. Но все тщетно. И самое ужасное, что с таким подходом им не узнать, как происходит заражение. Не понятно даже каким образом со всем этим связаны манекены. Это первая стадия, а следующая — очнувшийся? Или наоборот? Или они как бы параллельны. Док поморщился и швырнул прогоревшую до фильтра сигарету в лужу. Названия нелепые, конечно. Но придумать что-то другое недосуг. Да и привыкли все уже к этим.

Нужны исследования. А для этого необходимо оборудование. Точнее помещение. И много подопытных. А еще нужны ассистенты, тоже много. Подопытных у него конечно хоть отбавляй — целый лагерь. Вот тех же новичков на карантине почти две сотни. Не говоря уж о тех, кто понемногу копится в третьем бараке. Но среди них нет пустых. Хоть бы парочку манекенов привезли из города. Но начальство не велит — пустая трата ресурсов. А еще не мешало бы понаблюдать за вывертами. Хотя бы за одним. С этими ребятами все и проще и сложнее. Для того, чтобы набрать их никуда не надо ехать, а лишь подождать. Но как удержаться от пули в лоб?

Совсем продрогнув, Док вернулся в медпункт. Там он собирался запереться в кабинете и попытаться проанализировать данные на тех, кого привезли сюда еще почти манекеном, и тех, кого прикопали в соседнем леске. Надо понять хотя бы, как выявить заразу. Эх, если бы можно было обойтись анализом крови или томограммой.

* * *

Алиса сидела на койке, которую лучше всего было бы назвать нарами, и занималась единственным доступным для нее развлечением — изучала интерфейс. Порою она часами просто открывала и закрывала меню, следя за тем, чтобы это получалось только при сознательном желании,